Анна вздрогнула, лишь на мгновение заглянув супругу в глаза, заметив промелькнувший в них огонёк. «Неужели до сих пор любит?» - робко и не смея в это верить, задавалась вопросом миледи, но тут же сама и отвечала на свой вопрос: «Что за глупости, какая тут может любовь читаться во взгляде? Всего лишь блики люстры отражаются.» И вновь что-то заставляло Анну отрываться от созерцания поверхности стола в кухне дачного дома Татьяны Алексеевны; снова бывшая шпионка кардинала Ришелье обращала взор своих голубых глаз на супруга, пытаясь прочитать хоть что-то по его лицу. Она смотрела на его дивные локоны; искрящиеся теплотой карие глаза, подобно двум тёмным безднам, оказывали на графиню завораживающее действие. Тонкие губы мужчины тронула улыбка.
Прошла минута, но Анна и Оливье не проронили ни слова, боясь разрушить это очарование тишины, не разжимая сомкнутых в пожатии рук. Столько несказанного читалось в их взглядах, но ни одно слово с уст молчаливых мужчины и женщины не сорвалось. Но нечто большое и круглое с шумом приземлилось на стол, - наверно, влетев через окно, - невольно спугнув собеседников. - Извините, - запыхавшийся мальчик лет девяти на вид, светловолосый и голубоглазый, вбежал в кухню. - Мама, извини, что так получилось... Я, правда, не нарочно. - Джон не виноват - я мяч случайно в окно запустил, - второй детский голос принадлежал кареглазому мальчику, чуть младше Джонни, с чёрными волосами. - Рауль, ты уж постарайся с Джонни не разнести дом. - Атос по-доброму усмехнулся, обращаясь к сыну. - Хорошо, папа, - Рауль взял со стола мяч. - Прошу извинить меня, мадам, - мальчик кивнул и улыбнулся молодой даме. - Что ты, Рауль, ничего страшного, - уверила Анна ребёнка. - Рауль, пошли телевизор у меня посмотрим? - предложил Джон Фрэнсис гостю, взяв его за руку и ведя за собой. - А что это такое? - удивился виконт. - Очень хорошая вещь, которую в семнадцатом веке ещё не изобрели, - ответил Джонни Раулю, бегом поднимаясь вместе с ним по лестнице на второй этаж. - Полчаса - не больше! - донеслось до детей напутствие миледи. - Потом спать. - Да, мам, - был уклончивый ответ юного Винтера. Уже спустя пять минут детей было не слышно и не видно. - Как же в Зафэндомье хорошо... Ни с кем не яоят и Мэрисьюхи, прикидывающиеся не-Мэрисьюхами, не докучают. Благодать - вот имя всему этому, - поделился с миледи королевский мушкетёр. - И не говорите, граф. Сама наконец-то смогла вздохнуть спокойно. - Так мало того, что яоят направо-налево, зигзагом и по диагонали, так ещё и Мэрись где-то берут на мою голову. Одно непонятно: с какой радости я должен с пол-пинка пылать чувствами к абсолютно незнакомым мне воплощениям авторесс, когда совершенно этого не хочу? - А чего же Вы хотите, граф де Ла Фер? - отозвалась Анна, съев виноградинку. - Забвения и покоя, миледи. - Атос едва заметно усмехнулся. - Слышала, что у Вас набирается армия ярых защитниц, Оливье? - спросила Анна вскользь. - Вы верно всё услышали. Не знаю уже, куда от них деваться. - Как же так, любезный супруг? - удивилась графиня. - Неужели Вас не греет мысль, что нашлись добрые люди, защищающие Вашу благородную и сиятельную персону от жестокой участи простить меня и принять обратно? - не уставала ехидничать миледи. - Уж очень эти дамы избирательны в своих взглядах на то, что вступает в жёсткие противоречия с каноном. - Действительно, граф, не могу с Вами не согласиться, - признала Анна правоту мужа. - Выходит, не я одна заметила гибкость взглядов оголтелых канонистов/ток на то, что согласуется или идёт вразрез с каноном. Самое любопытное, что порицается только наш пэйринг. - Зато насчёт пэйрингования меня с моими друзьями и даже собственным сыном - с Вашим за компанию - никто не возмущается, как будто так и надо. - Атос нервно выстукивал мотив какой-то мелодии, пока Анна не попросила его прекратить. - Хотите сказать, что версии нашего примирения Вас не раздражают? - Должен признать, что перестали. - Как так? - Элементарно, Анна. Особенно теперь, когда в фанфах по нашему пэйрингу наметилась положительная тенденция логических подходов к хэппи эндам, а не только философия и тонкий психологизм. - Согласна, хорошая новость, - миледи улыбнулась, поглядывая на висящие часы на стене, стилизованные под Викторианскую эпоху. - Миледи, стараниями фикрайтеров, Вы получаетесь довольно интересным персонажем: снедаемая жаждой мести женщина, несущая сквозь всю свою жизнь любовь и ненависть в сердце одновременно; решительная и пылкая, но не теряющая осторожности; слишком много совершившая неправедных поступков, но всё же не настолько погрязла во зле, чтобы её можно было причислить к исчадиям Ада. Не святая и не демон. В фанфиках Вы способны на искренность, сопереживание и самопожертвование, доброту. Вы многогранны... А знаете, чем Вы привлекаете? Смущённая таким неожиданным заявлением мужа, Анна отрицательно покачала головой. - Вы не боитесь быть самой собой, раскованной и острой на язык, ехидной врединой... Свободной от предрассудков и чувственно-пьянящей. В Вас словно горит огонь, коим Вы опаляете и согреваете, Вы и сама как пламя...