Читал, что Маргарет Тэтчер, уйдя с поста, встречалась с любым желающим по тарифу 10 тысяч за 10 минут. Светская беседа, плюс фото на память. Деньги перечислялись в благотворительный фонд.
Задача для средней школы: насколько минута российского вице-губера — дороже минуты британского экс-премьера?
Можно давать на математике классе в третьем, можно на «граждановедении» в выпускном.
Вообще, возможен такой порядок, относительно которого наше общество — не более чем мера наказания. Колония запутанного режима. Можно туда ссылать. «Приговаривается к двум годам труда условно». Или так: «приговаривается к администрированию третьей степени жесткости».
Кто сказал, что в России слабое гражданское общество? Оно сильное. Просто оно мафиозное. Все эти сети однокашников, собутыльников, методологов, уголовников, земляков, вся эта коррупция — и есть наше гражданское общество. В строгом смысле слова: территория между государством и семьями.
Красноярск внезапно покинули тараканы. Как? Почему? Вопрос был поднят депутатом Законодательного Собрания и получил массовый общественный резонанс. В газетах появились комментарии исполнительной ветви власти. На политических полосах это было самой интересной темой. Вдруг тараканы хотели нам что-то сказать? Поймем ли? Отреагируем?
Есть такой анекдот: «перечитывал sms, много думал». У меня круче — перечитал обертку жвачки. И много думал. Там есть такие строки: «инфо для реализации в Беларуси: не рекомендуется беременным и кормящим женщинам». То есть за пределами Беларуси — можно? И что такое инфо?
Если завтра диктор московского телевидения объявит «согласно международным договоренностям Россия разделена на восемь частей» — у кого возникнет желание защищать «территориальную целостность»? Это не риторический вопрос: мол, никто не встанет. Кто-то, наверное, встанет. Просто интересно — кто это будет? И как?
В 2001 году познакомился с одним из деятелей «секты Виссариона», что в Курагинском районе Красноярского края. Не членом, а именно деятелем. На российском форуме молодых писателей. Я был там прозаик, а он поэт. Мало что в поэзии понимаю, но, кажется, хороший поэт.
— В районе, когда берут на работу бригаду лесорубов, специально спрашивают — «вы не из секты»? Если из секты, тогда берут. Знают, что пить не будут, дурью маяться, воровать.
Сектантство — знак качества.
Был момент, когда при губернаторе Лебеде секту хотели просто закрыть. Бросить туда ОМОН с автоматами, погрузить всех на эшелон, и в 24 часа выслать… Вроде бы решили. Вдруг подумали: а выслать — это куда?
Позвали религиоведов, социологов, экономистов. Все выступили — за секту.
А куда такую уйму народа девать?
А так она сама девалась — куда хотела. Никого не трогает. Есть не просит, самое главное. А ведь только тронь, сразу попросят. И это самое страшное.
Вот так. И не тронули эффективные менеджеры — божьих людей.
Спрашивают меня молодые соратники:
— А мы гении?
— Гении, гении… По нынешним временам даже такой моральный урод, как я — духовная элита.
Интеллигент — как превратная российская форма интеллектуала, как мутация, как наш колорит и особое превращение. Ибо что суть интеллектуал? Без понтов и бытовых конвенций, а в более-менее формальном определении? Интеллектуал — это, прежде всего, профессия. Совокупность профессий, объединенных в духовное производство. Люди, предметом деятельности которых выступает изменение сознания — себя и окружающих. Люди, которые это могут и несут как жизненный стиль.
Но это в западной норме. А теперь — что такое Россия? Последние три столетия — кентавр: европейская голова с диким туловищем колонии-периферии. Культура здесь европейская, а политиэкономика тут бразильская. И вся жизнь стоит на этом зазоре. Еще цари завезли сюда европейского класса образование, но социальность тут, мягко выражаясь, не европейская. В итоге образование готовит людей, которые на хрен не нужны по типу своей деятельности в социальности. Людей гуманитарного мышления, например. Социализм мурыжил их социально, толкая в агитпроп, капитализм мурыжит экономически, толкая в маркетинг и медиа. В итоге они получают деньги не за то, что считают в себе наиболее ценным. Потенциал и реализация расстаются. Умение атрофируется. Самоидентификация начинает идти не по типу деятельности, а по образовательному цензу. Маркером типа становится не его культурная субъектность, но его культурная объектность, начитанность, погруженность, искушенность. По анекдоту: Бебеля отличить Бабеля, и Сару Бернар от сенбернара. Россия — самая читающая в мире.