– А если прямо сейчас? – предложила девочка. – Пока в доме все спят? Чего утра дожидаться? Я за вещами сбегаю, а ты одевайся!
– Нет, не стоит. – решительно помотал головой Сёмка. – Темно, города мы не знаем, какая тут грязь – сама видела. Светает поздно, пока дождёмся утра – замёрзнем. И как в темноте эту дверку искать? Нет уж, лучше завтра. Выберемся на улицу, добежим до пристани – помнишь, дощатая такая, за сараями? Казимир говорил, что с неё китайцы-лодочники пассажиров возят в Новый город, через гавань. Деньги у нас теперь есть, наймём лодку – и в порт. Я так думаю – дверь надо искать недалеко от места, где мы появились в первый раз.
– Ладно, – вздохнула Светка, кутаясь в платок. – Тогда я – спать. Правда глаза слипаются…
И упорхнула лёгкой тенью.
А Сёмка, укладываясь на диван, всё вспоминал этот нечаянный поцелуй. Щека горела, но он боялся прикоснуться к ней рукой, чтобы не стереть это удивительное ощущение. Так и заснул, положивнаподушку другую щёку.
Утро принесло яркий свет – будто и не было вчерашней дождливой хмари! – и некоторое успокоение истерзанным недобрыми ожиданиями путешественникам во времени. Отца Галины за завтраком не оказалось; супруга его любезно пояснила, что Анатолий Александрович ушёл ещё затемно вместе с вестовым из штаба полка. Неприятное объяснение, таким образом, откладывалось, поскольку штабс-капитан то ли не счёл нужным поделиться сомнениями с супругой, то ли… да какая разница? Во всяком случае, хозяйка была приветлива, доброжелательна, а после завтрака огорошила ребят, заявив, что Казимир проводит их в город, в некое загадочное «Управление Квантунской дистанции Маньчжурской железной дороги». Сёмка вовремя прикусил язык – он начисто позабыл, что Светка вчера ляпнула, будто их дядя служит на железной дороге. Галина вызвалась сопровождать гостей; Татьяна Еремеевна попыталась было возразить, но, услышав, что непременно надо разузнать, как дела в гимназии, уступила, наказав быть к обеду. Галка прощебетала: «Конечно, маменька» – и, прихватив Светку, побежала собираться.
На причале их подобрала лодка с китайцем-перевозчиком. Ребята успели узнать, что местные жители называют эти лодочки «шампуньками» – от китайского «сампан», как пояснил штатский господин с петлицами почтового ведомства. Подошли ещё двое пассажиров; хозяин лодочки ловко оттолкнулся веслом от щелястой пристани и направил свою незамысловатую посудину через вход в гавань, прочь от Тигрового Хвоста, к далёкой портовой стенке.
Недолгая поездка оказалась нешуточным испытанием: на китайских шампуньках и гребцы и пассажиры передвигаются стоя, всё время перебирая ногами в такт движениям весла китайца-лодочника. Впрочем, как пояснил тот же почтовый служащий (он направлялся в контору Управления порта), владельцы шампунек знали своё дело – на такой скорлупке можно выходить и в открытое море даже в свежую погоду.
Бухту пересекли за четверть часа – китайские лодочки роились у пирса, подхватывая обитателей Тигрового Хвоста, у которых нашлись дела в Новом городе. Порой к их услугам прибегали офицеры и матросы с эскадры. Таким клиентам лодочник мелко кланялся, а его коллеги завистливо косились на счастливчика. Возвращающиеся с берега матросики частенько были в изрядном подпитии, а потому не считали медяков – сколько зачерпнут из кармана, столько и отсыплют в угодливо подставленную ладонь. Тем более не мелочились офицеры – расплачивались, считая неприличным поминать о сдаче.
На внутреннем рейде курились дымками многочисленных труб боевые корабли; водную гладь во всех направлениях рассекали паровые катера, шампуньки, джонки с нелепо задранными носом и кормой; пыхтящие портовые пароходики волокли низко сидящие баржи. В дальнем конце рейда к небу тянулся лес мачт, перечёркнутых многочисленными реями, – изящные даже здесь, у пристани, парусники, стояли плотной группкой. На палубах высились одинокие закопчённые трубы и пушки на тумбах. Возле одного такого орудия возился матрос, натягивая на него белый парусиновый чехол.
Пожилой матрос, возвращавшийся с Тигровки «от кумы», охотно пояснил ребятам, что это старые, построенные три с лишним десятка лет назад клиперы и винтовые корветы. Ещё не было русской военной базы в Порт-Артуре, а они уже бегали вокруг света, с Балтики во Владивосток, неся службу в Сибирской флотилии. Сейчас её место заняли Первая тихоокеанская эскадра в Артуре и Владивостокский отряд крейсеров, а парусно-паровые «старички» дослуживают свой век в качестве брандвахт[11]. Услышав о них, Светка радостно вскинулась и принялась поддакивать рассказчику: оказывается, она читала об этих кораблях в какой-то книжке. Сёмка же путался в незнакомых, но щемяще заманчивых названиях: «Рюрик», «Богатырь», «Громобой».
11
Брандвахта – судно (обычно старое и негодное для иной службы), поставленное на рейде для наблюдения за входящими и выходящими судами и соблюдением ими судоходных правил.