Девочка и точно чуть не плакала – она мёртвой хваткой вцепилась в Сёмкин рукав и теперь тащила его прочь, подальше от иронически усмехавшегося (никаких сомнений!) офицера, подальше от открытого пространства, от людей…
Вдали ухнуло, и над головой опять пропели дальними перелётами снаряды с японских броненосцев. Грохнуло – близко, дребезжаще, рассыпчато; над крышами дощатых сараев вырос пыльно-дымный столб близкого разрыва. Но Светка будто ничего не замечала – только бы убежать, скрыться от позора, а уж там…
Мальчик тяжко вздохнул и поплёлся за спутницей. Вот уж действительно – свяжись с девчонками!
До сараев они добрались – и тут же об этом пожалели.
Навстречу, из узких, заваленных невообразимым хламом проходов, бежали люди – мужчины, женщины, перепуганные, в испачканной, очень бедной одежде. Многие кричали; на глазах Сёмки двое проволокли под руки перемазанного кровью парня. Раненый мотал головой и охал: «Полехше, дорогие, родимые, а то помру!», перемежая жалобы чёрной матерной бранью. Тётки, молодые женщины – все как одна в платках, многие с корзинами или тряпичными кулями. Повсюду лица китайцев; то тут, то там мелькают лохматые папахи солдат.
Укрываясь от людского потока, ребята прижались к дощатой стене. Снова бухнул взрыв, на этот раз куда ближе. Земля под ногами дрогнула, зазвенели разбитые стёкла, и все звуки перекрыл многоголосый вой толпы. Громко, заполошно звучали женские голоса; Светка, и думать забывшая о «неприличной» юбке, тихо скулила, намертво вцепившись в спутника. Неожиданно на них налетел мужичонка в коротком, топорщившемся по краям клочками овчины жилете. Под мышкой дядька волок амбарную книгу в картонном переплёте, а другой рукой судорожно сжимал большие конторские счёты.
– Последний день настал! – орал он. – Всем нам погибель назначена, потому – господа прогневили! Говорили, предупреждали святые старцы, а мы, неразумные…
В чём провинилась эта толпа перед непонятными «святыми старцами», Сёмка так и не узнал: владельца счётов и амбарной книги унесло толпой, а за сараями снова солидно бабахнуло. На фоне узкой полоски неба, между низкими крышами, пролетели, медленно вращаясь, какие-то обломки.
Толпа снова взвыла. Ребят чуть не смяло; Сёмка, изо всех сил упираясь в разгорячённые тела, пытался оградить спутницу от панической ярости перепуганных людей.
– Осторожно, мальчик! Вы мне так руку сломаете! Право, как медведь, разве так можно?
От неожиданности Сёмка отпрянул, спиной вдавив несчастную Светку в стену сарая. Перед ними стояла невысокая девочка – скорее, уже девушка, – в тёмно-зелёном, бутылочного цвета пальто со смешной накидкой на плечах. Ярко-рыжие волосы растрепались; шляпку или иной головной убор она, видимо, потеряла в давке. На шее незнакомки алела свежая царапина; в руке девушка держала стопку книг и тетрадей, стянутых ремешком.
– Что же вы смотрите? – возмутилась незнакомка, отшатнувшись от несущегося на неё детины в разодранном пиджаке. Для этого ей пришлось впечататься в грудь Сёмке. – Сделайте что-нибудь, вы же мужчина!
Грохнуло в очередной раз, с крыши на голову ребятам посыпался мусор. Улица мигом опустела; люди, бежавшие от разрывов, вырвались из лабиринта между сараями, и теперь крики доносились со стороны пристани.
– Да не стойте вы столбом! – рыжая освободилась из объятий Сёмки – он и не заметил, когда успел прижать случайную встречную к груди. – Смотрите, вы совсем затоптали вашу даму, носорог вы эдакий!
«Теперь ещё и носорог… – обозлился мальчик, потирая грудь, чувствительно ушибленную уголками книг. – Интересно, дальше она меня гоблином назовёт или, скажем, мамонтом?»
Но виду не подал, а обернулся к Светке, которая уже была готова лишиться чувств.
– Ну-ну, дорогуша, ничего страшного… – заворковала незнакомка. – Сейчас мы пойдём к гимназии. Скоро за мной должен прийти Казимир – это папин денщик, – он отведёт нас домой, на Тигровку…
Ещё и Казимир какой-то… час от часу не легче! Хотя убраться отсюда подальше – это мысль. Может, хоть на этой Тигровке отыщется бомбоубежище?
– А вы всё стоите столбом? – гневно прикрикнула рыжая на Сёмку. – И возьмите, наконец, у меня книги, вот бестолковый, право слово!
И чуть ли не швырнула мальчику свою ношу, бережно подхватывая обмякшую Светлану.
– Топольская, Галина Анатольевна. Можно просто Галина, сейчас не до церемоний. Ну-ну, голубушка, не надо… – это уже Светке, – …вот всё и прошло! – Сёмкина спутница шумно всхлипнула, посмотрела по сторонам – и неудержимо разрыдалась на плече новой знакомой.