— Где же твой великан-то? — спросил Пенкин Снегирёва.
Его больше всех заинтересовал Колин гость. Видно было, он жалел, что пригрозил Коле подзатыльником. Может, к этому Снегирёву и вправду кто-нибудь вроде снежного человека приехал?..
А Снегирёв с ответом на вопрос нарочно не торопился.
— «Где? Где?..» — передразнивал он Пенкина на разные голоса. — Где?.. За грибами пошёл, — сказал он наконец, улыбаясь и гримасничая.
Женя Смирнов поправил очки, посмотрел в сторону речки и сказал вполне серьёзно:
— То-то в лесу грибов не стало…
И сколько бы раз потом ни проходили ребята мимо дома Снегирёвых, всё там было по-прежнему: огород был не вскопан, крыша не починена, а во дворе беспорядок. А великан, по словам Коли, то купался, то ходил по грибы, то где-то загорал…
— Видно, твой великан такой же лентяй, как и ты, — заметил однажды Смирнов, поправляя очки.
— Да врёт он всё, — пропищала Зина Корзинкина, — и никакой великан к нему в гости не приезжал! И вообще великаны только в книжках бывают…
Этот разговор произошёл вечером, когда ребята шли на волейбольную площадку и задержались возле снегирёвской дачи.
Потом с площадки ещё долго доносился стук мяча, смех и голоса…
В сумерках Коля Снегирёв залез на чердак, отыскал там старую трубу от бабушкиного граммофона и, приставив её к губам, крикнул в темноту диким голосом великана:
— Эй, вы там, потише! Спать мешаете!..
Голос Коли, многократно усиленный трубой, вероятно, произвёл впечатление. На площадке стало потише.
В эту ночь Снегирёв долго не мог уснуть. Всё думал, как ещё доказать ребятам, что великан действительно гостит у него на даче? И додумался…
Вылез тихо из окна. Взял лопату и стал перекапывать огород, убирать картошку, собирать с деревьев яблоки и вообще наводить порядок во дворе. Но конечно, и половины всего сделать не успел. К утру он заснул под яблоней.
А когда проснулся, ни рукой, ни ногой шевельнуть не смог. Лежит и думает: «Вот угораздило меня придумать этого проклятого великана. Вроде из-за него волдыри на ладонях набил».
С травы его поднял Грунин голос.
— А великан-то, видно, и вправду гостит у вас на даче, — сказала она из-за забора. — Вон сколько дел сделал!..
Рядом с Груней, как всегда, стояла орава дачных мальчишек и девчонок. Все они с удивлением разглядывали участок, на котором потрудился великан. Снегирёвскую дачу было просто не узнать. Хотя беспорядок кое-где ещё оставался.
— А сейчас-то он где? — спросил про великана Смирнов, поправляя очки.
— Надорвался и уехал, — тихим и хриплым голосом объяснил Снегирёв. У него не было сил даже разговаривать.
— Ладно, — сказала Груня, — так и быть! Что великан не успел сделать — мы с ребятами доделаем…
И всё доделали, да так здорово, что когда бабушка проснулась и вышла из дому, она не узнала свою дачу.
— Это всё великан сделал, — объяснила ей Груня. — Который к вам в гости приезжал. Нам о нём Коля говорил.
Тут уж бабушка заулыбалась и тоже хитро спросила:
— А где же он, этот великан, сейчас?
Груня засмеялась, переглянулась с ребятами и сказала:
— А великан, бабушка, вот он, перед вами, — и обвела взглядом всех мальчишек и девчонок. — Это мы по отдельности мальчишки и девчонки, а все вместе мы — великан!
Бабушка на радостях стала угощать великана румяными яблоками. Всех угостила, кроме Коли. И вдруг Груня взяла и отдала своё яблоко Снегирёву. Тогда только бабушка поняла, что Коля-то её тоже, оказывается, имеет отношение к великану. И ещё больше обрадовалась.
Похрустев аппетитно яблоками, великаний отряд, смеясь и переговариваясь, двинулся дальше по своим великаньим делам.
А Коля Снегирёв, как всегда, остался стоять за забором, уцепившись за штакетник. А потом как подует на мозоли да как побежит со всех ног в сарайчик! Там он быстро нашёл длинный шест, а к нему привязал полосатую майку, что когда-то сушилась на верёвке. С шестом в руках Коля выбежал на дорогу. На дачном ветру майка сразу же затрепыхалась, как знамя. Со знаменем наперевес Снегирёв побежал вслед за великаном, за ребятами.
Вот и конец всей этой истории про великана. Впрочем, какой уж там конец?! Это же только начало!..
Мир вокруг нас
Михаил Михайлович Пришвин
(1873–1954)
Хромка
