Они имели двух сыновей, которые теперь, став инженерами нефтяниками, жили и работали на севере, и дочь – младшую, Таю, маму Мэритэ. Надир, схоронив Абиссе, с сыновьями общался по интернету, а жил, большей частью, не у себя, а у любимой дочери с зятем, которого тоже любил, как младшего сына.
Так. Теперь родители Мэритэ – вот они. Отец Мэритэ – Булат, был башкир. Детство его прошло в маленькой деревне, где даже не было школы, и детей возили на учебу в другую деревню – покрупнее. Иногда автобус ломался, и маленький Булат шел десять километров до дома пешком. Если это случалось зимой, он закрывал лицо шарфом от мороза,
и, глядя сквозь дырочки шарфа, громко пел песни – отпугивал волков. Когда пришло время выбора будущей профессии, Булат, к удивлению родных, объявил, что намерен учиться на дизайнера.
– Зачем на дизайнера? Иди в юридический – возле закона голодным не будешь, а дизайнер, как артист – модным не стал – и грызи ногти всю жизнь, – говорил ему отец. Но Булат, хотя был парнем послушным родителям, проявил упрямство, и поступил в архитектурный. Там-то они и познакомились с Таей. Она поразила Булата даже не столько своею красотой, сколько характером. «Эта девушка – джигит в юбке», – говорил о ней отец и был прав. Она прекрасно рисовала, играла в студенческом театре, писала стихи и посещала балетную школу – просто для развлечения. Все мало-мальски значительные мероприятия проходили с ее участием и под ее руководством. Она была центром внимания всюду, и, когда Булат начал робко за ней ухаживать, она не сразу выделила его из всех своих друзей-поклонников. Но они сошлись – их сблизило схожее понимание эстетики вещей и поступков. Они оценили ум и души друг друга и стали прекрасной парой – тихий, застенчивый муж, весь погруженный в мир прекрасного, и энергичная жена «бизнес леди», переполненная планами, проектами и тоже, как муж, красотой творчества. У них было три дочери. Старшая – Камилла, названная в честь казанской бабушки, увлекалась музыкой и была певицей – она жила со своим приятелем музыкантом и в семье бывала «наскоками», младшей – Гульфире, было пять лет, и она была интересна пока что только своими репликами, средняя была Мэритэ.
Рома с Мэри сидели на скамеечке и, под аккомпанемент тишины и шороха снега, раздумывали о том, каким может быть продолжение их встречи на лыжне. Эта девочка была совсем из другого, незнакомого мира. Восточный Мир представлялся Роме сказкой из «Тысячи и одной ночи» или репортажем о военных столкновениях. А Мэри знала, что ее мир был добрым, теплым и удобным, а «Мир Севера» представлялся ей буйным, грубым и воинственным. Однажды она спросила отца, почему другие страны опасаются России.
– Наверное, потому, – ответил Булат, думая при этом о новой модели юбки – в стиле «Чингизхан» – для салона своей жены, – что все интуитивно чувствуют в России улус Джучиев. Последний улус империи Чингизхана. Улус от моря до моря, охраняемый «небесными всадниками» кагана. Наш главный принцип – «непобедимость». Это и пугает.
Булат был немножко поэт.
Вечером, слоняясь по квартире, Рома изнывал от желания поделиться своими переживаниями
по поводу этого знакомства. Во-первых, девочка была абсолютно незнакомая – это вызывало
определенную гордость, это было «по взрослому», во-вторых, она казалась ему необычной, и о ней хотелось говорить.
Взрослые – отец, дядя Сережа и дядя Гера сидели за круглым столом и играли в «преферанс».
– Я на соревнованиях познакомился с девочкой – Мэритэ, – сказал Рома с «незначительной» интонацией в голосе.
– Она татарка? – спросил папа.
– Татарки очень красивые, – вставил дядя Сережа, улыбаясь накатившим воспоминаниям, – у меня была татарка – Роза, работала в части.
– Она наполовину башкирка, наполовину кабардинка, – сердито объяснил Рома, ему казалось, главное не это.
– Но ведь не негритянка, – заметил, проходящий через гостиную брат Серега, – а то из тебя «джазмен» никудышный.
«Сам ты дурак», – подумал Рома.
– Смотри, сынок, – сказал папа глядя в карты, – «вист!» – у них в семьях свои правила – будь повежливей, не опозорься.
«При чем тут ее семья?» – думал Рома – «Как им объяснить, что она необычная?»
– Ну и как, хорошая девочка? – спросил папа, внимательно разглядывая карты «открывшегося» партнера.
– Башкирки есть – просто красавицы, – мечтательно сказал дядя Сережа с той же «лихой» улыбкой.
– Сергей, ты не забывай, что я немножко еврей, если намерен продолжать, – вставил дядя Гера, широко улыбаясь, – «по рангу» красивые еврейки должны идти первыми.