— Прикольно… — улыбаюсь я, взглянув на часы и прикинув, что прошла уже половина урока.
— Ярославцева! — сначала я решила, что просто послышалось, но медленно обернувшись к противоположному концу курилки, я обомлела.
Вот он… Тот самый неловкий момент, когда прогуливаешь урок в тех же местах, что и учитель…
— Даниил Евгеньевич… — почти неслышно произношу я одними губами, нащупывая ладонями кирпичную стену у себя за спиной, способную выдержать груз моего бренного тела, когда потеряю сознание в предвкушении очередного кошмара, который мне предстоит пережить. — А… А почему вы не на уроке?..
Не сразу понимаю глупость своего вопроса, но больше в голову ничего путного не приходит.
— Ладно, Криска, сматываюсь я, — видимо интуитивно предчувствуя неприятности, Ксюша поспешила скрыться. — Я позвоню!
Даня же, проигнорировав полностью мою собеседницу, начал медленно приближаться ко мне после ее ухода. Механически делаю шаг назад, пока не упираюсь в твердую поверхность стены, предвещающую то, что пути к отступлению полностью отрезаны.
Историк замирает в полуметре от меня. Несколько секунд он молча смотрит в мое растерянное лицо, затем резко вынимает из моих пальцев сигарету, отбросив ее в сторону.
— О том же хочу спросить и тебя, — произносит он, пригвоздив меня к одному месту своим жестким взглядом. — Хотя, что спрашивать? Вижу почему!
— Но я…
— К директору, Ярославцева, к директору! — приказывает Даня, подхватив меня за локоть и, как нашкодившего первоклассника, вытаскивает из укрытия курилки, выбросив в урну и свой тлеющий бычок.
Дальнейшие события напоминают мне плохой сценарий избитой годами драмы: мне читает нотации директор гимназии, подкрепившись подмогой завуча, которая ежесекундно хваталась за сердце с громкими призывами сейчас же позвонить моим родителям. Никакие замечания о моих успехах в учебе не обрывали бесконечного нытья Екатерины Сергеевны, а наш до омерзения прикольный парень–историк понимающе покачивал головой, соглашаясь со всеми предложенными экзекуциями с целью моего перевоспитания и возвращения порядочного человека обществу.
Ну, Даниил Евгеньевич, этого позора я вам никогда не прощу! Никто как-то не задумывался, что делал учитель в курилке во время урока! Никто не считал, сколько раз за урок Даниил Евгеньевич эту самую курилку посещал! Что-то я упустила тот момент, что прогуливаю не обычный нормальный урок у нормального приличного педагога, а именно историю! Эту, мать его, неповторимую историю!
— Не хнычь, — говорит мне Даня, когда подводит к дверям класса, за которыми вовсю бесились мои одноклассники, избавившись от руководства. — Кто из нас в жизни не побывал на ковре директора?
— Я! — выпаливаю я, раздраженно следуя к дверям в классную комнату. — Никогда еще директор не обращался ко мне, как к последнему двоечнику!
— Так ты веди себя как отличница, Ярославцева! — возражает историк. — А то померкнут все твои пятерки в журнале, перевернувшись вверх ногами!
Мысленно проклиная историка всеми известными матерными словами, посылая его туда, откуда открытки даже на Рождество не доходят, я вхожу в класс, сопровождаемая смешками и издевками своих же одноклассников.
Прозвенел звонок, отдохнувшие и даже уставшие от безделья ученики приготовились сорваться со своих мест с низкого старта.
— Все могут быть свободны, остается только Ярославцева! Да, Кристина, да, у тебя история по расписанию! — уверенно заявляет Даня, когда я уничтожающим взглядом смотрю ему в лицо, пытаясь оценить на глаз уровень его вменяемости.
— У меня геометрия, как и у всех остальных! — заявляю я, когда плавным потоком одноклассники потекли прочь из класса, на ходу шутливо соболезнуя мне.
— Я договорюсь с Ириной Павловной, и у тебя будет сейчас история, — притворно сладко улыбается Даня, присаживаясь на уголок учительского стола. — Ты же не можешь пропустить такой важный для тебя предмет.
Проходит минут двадцать, и мне начинает казаться, что время остановилось или же на настенных часах в комнате отжила свой срок батарейка. Мучительно долго тянулись минуты, пока я что-то лениво перерисовывала из учебника истории по указке Дани, ожидая, когда, наконец, раздастся спасительный звонок.
— И к чему мы интересно придем к концу года, Ярославцева? — нарушает тишину Даня, вальяжно развалившись на своем стуле, глядя на меня из-под полуопущенных ресниц. — Интересно, все круглые отличницы, рвущиеся к медали, прогуливают, давясь сигаретным дымом в курилке?