Ванечка отчаянно рыдал, он понимал, что маме с папой будет лучше, но недоумевал, почему его не взяли с собой.
Людка, скрепя сердцем, стала опекуншей. Но о ребенке не заботилась. Все больше о себе.
Соседи Ванечку жалели, кто накормит, кто одежку старую отдаст.
Стал Ванечка неухоженный, нелюдимый, соседей чурался, Людку боялся, если она домой пьяная приходила или «хахаля приводила», прятался на чердаке.
На чердаке было страшно и сыро, но мальчик терпел, лишь бы Людка не била.
Больше всего хотелось есть, в животе постоянно урчало, по ночам снились булочки и колбаса.
В первый раз Ваню посадили в четырнадцать, по малолетке, обнес магазин.
Зато впервые отъелся до отвала.
Когда его менты брали, даже не сопротивлялся.
На поселении оказалось лучше, чем дома.
Работай себе, питание трехразовое, жизнь по часам.
Ни о чем думать не надо.
Ваня вышел и сел снова. Так и сгинул в одной из тюрем.
Людка постарела, стала похожа на тощую козу.
Даже изголодавшиеся солдатики брезговали.
Вышла Людка на большую дорогу, прелестями пожухлыми торговать.