— Рассказывай. — повелительно требует Полина Сергеевна, берет стул и садится напротив меня. — Только правду.
Я смотрю на эту женщину, кручу в руках мобильный телефон. Она с первого дня ко мне доброжелательно относится, всегда выражает недовольство, когда я приношу продукты. Вчерашний мой ужин оценила по достоинству, правда, потом пыталась вернуть мне деньги за продукты. Я отказалась. Не знаю ел ли Никита, его вечером дома не было, он ушел почти сразу после нашей стычки.
— Папу забрали в больницу.
— Ничего страшного. Из больницы не всегда выносят ногами вперед. — на попытку пошутить, губы сами дергаются в слабую улыбку. — Еще что?
— Я планировала вернуться домой, но теперь нужно деньги зарабатывать, а я… — опускаю глаза, рассматриваю телефон в руках. Стыдно признаваться в своей глупости и наивности. Прикусываю губу. Моей крошке шесть недель, чуть больше месяца. У меня есть еще немного времени, чтобы определиться… Поднимаю глаза на Полину Сергеевну, она терпеливо ждет от меня истории.
— Я не могу сейчас вернуться к родителям, потому что беременна. И в Москву я приехала, думала, что отец ребенка возьмет на себя обязательства, но ошиблась. Он сказал, что ему этот ребенок не нужен, предложил денег на аборт. Аборт я не хочу делать, но при этом понимаю, что могу не справиться. У меня нет ничего за душой. Даже веры. — рассматриваю рисунок на обоях, лишь бы не смотреть в глаза Полине Сергеевне и не видеть там осуждение, жалость. Понимаю, что за ошибки нужно отвечать самой, не возлагать на кого-то свои проблемы.
— Аня, не паникуй, все у тебя будет хорошо, а этот козлина еще пожалеет, что отказался от ребенка. Надеюсь, про аборт ты несерьезно? — приподнимает бровь и строго смотрит в глаза. Я мотаю головой, удивленная реакцией Полины Сергеевны.
— Какой срок у тебя?
— Где-то шесть недель.
— У врача была?
— Нет. Только тест делала.
— Это плохо, надо срочно пойти на прием, встать на учет, сделать узи. Живот болит? Тошнит? Голова крушится?
— Ничего нет, только в сон клонит.
— Это нормально, организм привыкает к новым изменениям. Так, — Полина Сергеевна встает, я не перестаю на нее удивленно смотреть. Никак не укладывается в моей голове ее поведение. — Я сейчас позвоню подруге, она мне посоветует хорошего гинеколога, а потом еще надо решить вопрос с твоим трудоустройством. Кто ты там у нас по профессии?
— Повар-кондитер.
— Отлично, в декрете на заказ можно делать торты, лишняя копеечка в такое время не помешает. И от государства по максимум возьмем.
— Полина Сергеевна! — окликаю я пожилую женщину возле дверей, она изящно оборачивается. — Зачем вам все это? Не уверена, что ваш сын будет рад.
— На Никиту не обращай внимания, ему пора уже перебираться в свой угол, а то привык к мамке бегать, когда у самого есть пустующая квартира. Что касается всего остального, — ее карие глаза задумчиво устремляются на меня, грустно улыбается. — Нравишься ты мне, всегда мечтала иметь дочку. Все, отдыхай, не переживай, все будет хорошо. Пойду звонить подруженькам.
— Спасибо вам. — в носу щиплет, неприлично громко шмыгаю, от переизбытка эмоций глаза наполняются слезами.
— Но-но, оставь эту сырость, не хватало нам еще тут плесенью обзавестись. Все, я ушла.
— Спасибо! — шепчу одними губами. Нужно верить, верить в лучшее до конца. Вот и сейчас я понимаю, как порой жизнь поворачивает события. Когда закрывается дверь, нужно всегда искать открытое окно, порой форточку. Безвыходных ситуаций не бывает, а руку помощи протягивают порой те, от кого меньше всего ждешь. Если будет девочка, я обязательно ее назову Полиной.
7 глава Аня
Аня
Полина Сергеевна порхала вокруг меня с загадочной улыбкой два дня, вызывая недоуменный взгляд у Никиты по утрам. Спасибо ему за то, что не спрашивал причину и не комментировал странности своей матери. Он вообще как-то отгородился, я бы сказала, что замкнулся. Смотрит перед собой, когда делает вид, что завтракает; уходит утром, приходит поздно вечером, иногда не приходит. Понимаю, меня не должно интересовать времяпровождение сына Полины Сергеевны, но каждый раз, когда поздно вечером хлопает входная дверь, я встаю и подхожу к своей двери, прислушиваюсь. Его шаги неторопливы и почти бесшумны, хотя может не слышно, потому что не скрипит пол, как у родителей дома.
— Анечка, съешь еще оладушек, надо хорошо питаться, ветром сдует по осени. — я не успеваю запротестовать, на тарелке появляются лишние оладушки. Никита подносит кружку с кофем к губам, отпивает, при этом не сводит прищуренного взгляда с матери.