Во дворе осенью девочки закапывали секретики. В ямочку клали какую-нибудь драгоценность, например, фантик от «Белочки» или «Аленушки», на нее кусочек стекла от цветной бутылки. Драгоценность просвечивала и завораживала. Самое захватывающее — засыпать землей, а потом немножко расчистить — только стеклышко. И вот из земли смотрит на тебя твоя тайна, секрет.
Почему-то я всегда хотела найти в этой земле что-нибудь старинное — монетку, сережку, свиток… Сама земля говорила: я старинная, я храню историю, к ней можно прикоснуться.
Прадед не пришел с войны. Еще до войны его перевели начальником трамвайно-троллейбусного депо на Ново-Рязанской улице, которая ведет от Елоховки к задам Казанского вокзала. Я долго не могла понять, почему он поменял работу: такое положение — начальник хозяйственного управления ЦАГИ! Семья обеспечена, жена счастлива, недавно стала ворошиловским стрелком, сын и дочь учатся в Радищевке, в одном классе с дочками авиаконструкторов Сухого и Петлякова. К самому ходят преподаватели на дом, повышать образовательный уровень. Даже трагедия с самолетом имени товарища Максима Горького семью обошла стороной. Сколько гробов одновременно вынесли тогда во дворы туполевских пятиэтажек!
В то утро прадед ушел на мероприятие ранешенько, был в числе организаторов. Билеты для сына и дочери на первый в их жизни полет оставил на столе. Дочь проспала — никак добудиться не могли. Когда мать привезла детей на аэродром, всё уже было кончено. Самолет упал и унес жизни многих людей. А мой прадед ехал домой, не понимая, как ему жить дальше. Он вошел в пустую квартиру и долго стоял в оцепенении. Сосед Борис Моисеевич вышел и подтвердил, картавя:
— Переполох какой-то утром был, барышни без этого не могут, но в конце концов уехали, не волнуйтесь. А ви не знаете, почему такой библейский вой в нашем чудесном советском дворе?
У прадеда затрясся подбородок, но еще через мгновение в замочной скважине провернулся ключ и заскрежетал замок. Проспали!
А потом я поняла, почему он поменял работу за год до войны. Мне рассказала бабушка.
Прадед полюбил другую женщину. Моя прабабка была тихим человеком, но когда у дочки отнялись на нервной почве ноги, баба Маня пошла искать правды в парткоме. Прадеда вернули в семью. Дочка стала ходить. Наверное, за это и перевели его на другое место работы. В газете потом была заметка о том, как мой прадед придумал отопление салона троллейбуса. Это кое-что, я вам доложу!
На фронт он пошел одним из первых. Баба Маня его не провожала. И не собирала. Дед Григорий Балалыкин, народный ополченец, пропал без вести под Смоленском. Так что Смоленск мне теперь не чужой. Пенсию вдова переписала на мать Григория Павловича. А в сорок втором ушла на фронт ее дочь, моя бабушка. Когда началась война, весь класс высыпал на улицу и кричал «Ура!» Молодым казалось тогда, что им предоставился редкий шанс стать героями и проявить свою любовь к родине, силу своего духа. Они абсолютно точно знали, что война закончится полным разгромом врага… дней через пять… Пошли в кино.
До Нижнего Новгорода шли непрерывные колонны ополченцев. Там был сборный пункт — недалеко от родины моей прабабки, где прапрадед Зимин был звонарем в Починках, недалеко от Болдина!
Баба Маня шьет шинели,/ чтобы шинами висели/ на солдатиках, и так/ преодолевался тракт./ Баба Рая шьет сорочки:/ две тесьмы, четыре строчки./ Всем война — а ей любовь,/ дочка-прорва, мать-свекровь./ Бабу Валю вызывали./ Яркий свет горел в подвале./ Лейтенант лицом красив./ Будет бабе Вале сын./ Сгинет полугодовалым/ сын ее. А за Уралом/ заведет себе табун/ бабы Раин потаскун./ Баба Маня станет вдόвой./ У нее платок не новый./ Вылезают пряди из./ На карнизе голубь сиз./ Что Родина-мать с плаката,/ что баб Маня разлохмата./ Все мы станем облаком./ Все похожи обликом./ Все живем, пока другие/ умирают, и такие/ все счастливые причем/ — под мечом и кумачом.
Крестную бабу Валю, и правда, вызывали в НКВД. Нужно было дать показания на какого-то хозяйственника, который в угаре загрузил в грузовик мешки с мукой и сбежал из Москвы в дни, когда немец подошел совсем близко и в городе началась паника. Так она познакомилась с отцом своего единственного сыночка, который погиб в роддоме — была совершена диверсия, новорожденным мальчикам в роддомах делали смертельную инъекцию. А баба Маня, и правда, была похожа на Родину-мать с плаката!