Основные посылки антикоммунистической школы довольно незамысловаты. Ее главный тезис состоит в том, что Сталин досконально проводил в жизнь марксистско- ленинскую (коммунистическую) доктрину, а его так называемые «ошибки» — вовсе не ошибки, а результат «антигуманной» природы самой доктрины. Вся деятельность Сталина в рамках этой колы трактуется резко негативно. Основы
антикоммунистической колы были заложены представителями русской белой эмиграции. После окончания второй мировой войны эстафета была подхвачена западными историками либерального направления. Среди последних можно назвать Дж. Мерфи, Ф. Рэндалла, Дж. Льюиса и Ф. Уайтхеада, Алекса де Жонга, Р. Конквеста, а также ряд других авторов[4].
Традиционалистская кола интересна тем, что она строит свою методологию на принципе исторических параллелей. Личность Сталина рассматривается в общем потоке русской истории. Такой подход позволил исследователям данной колы прийти ко многим правильным наблюдениям и выводам. И это вполне объяснимо, ибо традиции русской государственности, безусловно, присутствовали в политическом процессе сталинской России. В этом нет ничего удивительного, поскольку традиции являются неотъемлемым атрибутом развития любого государства. Как бы полностью по–новому ни пытались действовать те или иные лидеры, от традиций им никуда не уйти, так как народ, с которым им приходится иметь дело не может в одночасье отбросить прежние традиции, если вообще можно говорить о такой возможности как полное отбрасывание традиций.
В то же время в рамках традиционалистской колы не удалось создать целостную, логически связанную картину политической философии Сталина. Получилась некая фрагментарная личность, одни стороны деятельности которой могли быть объяснены при помощи аналогий, а другие — нет. Именно неспособность дать объяснение тому новому, уникальному, что присутствовало в политической доктрине Сталина, и составляет главный недостаток традиционалистской колы. К исследователям традиционалистского направления можно отнести Я. Грэя, Б. Суварина, А. Ноува и Р. Такера[5].
Несмотря на значительную разницу в методологии и идеологической ориентации авторов, для всех из вышеперечисленных школ характерна одна общая черта. Каждая из них в большей или меньшей степени является политически заангажированной. Если взглянуть, например, на советскую официальную ш колу, то нельзя не увидеть ее связи с той политической борьбой, которая развернулась в партийных верхах после смерти Сталина. Инициатор этой школы Хрущев, сделав заявку на верховную власть в стране, умело использовал жупел «сталинизма» для разгрома своих более авторитетных политических противников. Этот прием позволил Хрущеву совершить почти что невозможное — отстранить от власти людей, имевших гораздо больший, чем он опыт партийной и государственной работы, людей с дореволюционным стажем — Молотова, Воро ш илова, Кагановича. Тридцать лет спустя к этой же тактике прибег и М. Горбачев, который наклеивал ярлык «сталинистов» буквально на всех, не согласных с его политическим курсом.
Троцкистскую колу составили в основном бывшие сторонники и единомышленники Троцкого в Коминтерне, международном рабочем движении и в самой КПСС. Эта ш кола вплоть до начала девяностых годов вела свою собственную войну. Задним числом она пыталась разрешить в свою пользу тот исторический спор, который уже был решен на полях идеологических битв второй половины двадцатых годов. Тогда победа осталась за Сталиным. Но троцкисты не хотели признавать поражения и еще долгие годы вели шаманский «бой с тенью». Понятно, что, стремясь доказать свою правоту, они были не очень разборчивы в средствах.
Вполне очевиден и предвзятый характер антикоммунистической колы, особенно расцветшей на Западе в годы «холодной войны». Эта школа умело использовала то, что советская пропаганда называла «ошибками» Сталина, а троцкисты «ревизией» марксизма–ленинизма, для дискредитации коммунистической доктрины как таковой. Между тем, главная цель этой ш колы — подрыв влияния коммунистической идеологии — очень часто не совпадала с задачами научной объективности. В результате многие факты и события получили поверхностную, неглубокую интерпретацию, а зачастую были просто сфальсифицированы.
4
See: Murphy J. T. Stalin. London: John Lane, 1945; Randall F. B. Stalin's Russia. N. Y.: The Free Press, 1965; Lewis J. and Whitehead Ph. Stalin: A Time for Judgement. London: Methuen, 1990; Alex de Jonge. Stalin and the Shaping of the Soviet Union. Glasgow: Fontana, 1987; Conquest R. Stalin. N. Y.: Viking, 1991.
5
See: Grey Ian. Stalin: Man of History. London: Weidenfeld and Nicolson, 1979; Souvarine B. Stalin. N. Y.: Longmans, 1939; Nove A. Stalinism and After. Boston: Unwin Hyman, 1989; Tucker R. C. Stalin in Power. 1928–1941. N. Y.: Norton & Co, 1990.