«… Английская буржуазия не любит воевать своими собственными руками. Она всегда предпочитала вести войну чужими руками. И ей иногда действительно удавалось найти дураков, готовыгх таскать для нее из огня каштаныг».
Рассматривая англичан как своих будущих главных дипломатических противников, Сталин явно готовился к тому, чтобы не дать Лондону использовать себя, как он позднее выразился в качестве «батрака», и по возможности, заставить Англию саму воевать со своими противниками. России же Сталин стремился обеспечить ту самую роль «балансира», которую англичане играли в Европе в 19-ом веке, примыкая то к одной, то к другой коалиции в зависимости от обстоятельств, и пытаясь не допустить таким образом чьей–либо гегемонии на европейском континенте. Впрочем, Сталин не строил задачи коалиционной политики исключительно на расчетах о будущих союзах с той или иной группой великих держав. Пока по внутриполитическим причинам это было невозможно, он готов был на коалиции другого рода. Вовлеченность Сталина в события в Китае свидетельствует о том, что он стремился создавать коалиции с развивающимися странами, вместо того, чтобы устраивать там революции. Эту мысль он отчетливо провел на 15-ом съезде ВКП(б), выделив в качестве самостоятельной задачи «сближение с так называемыми «слабыми» и «неполноценными» государствами, терпящими гнет и эксплуатацию господствующих империалистических держав»25.
Главной задачей текущего периода Сталин считал обеспечение мирной передыш ки, необходимой для экономического развития, для накопления сил, и превращения России в ту самую «гирю», о которой он упомянул на пленуме в январе 1925 года… Критикуя некоторые горячие головы в партии и государстве, он указышал:
«Нас дразнят и будут дразнить провокаторы из враждебного лагеря, утверждая, что наша мирная политика объясняется нашей слабостью, слабостью нашей армии. Это взрыгвает иногда кой–кого из наших товарищей, склонных поддаться провокации и требующих принятия «решительных» мер. Это слабость нервов. Это отсутствие выдержки. Мы не можем и не должны играть под дудку наших противников. Мы должны идти своей доро ой, отстаивая дело мира, демонстрируя свою волю к миру, разоблачая грабительские намерения наших врагов и выставляя их как зачинщиков войны. Ибо только такая политика может дать нам возможность сплотить трудящиеся массы СССР в единый боевой лагерь, если враг навяжет или, вернее, когда враг навяжет нам войну».
В этой позиции Сталина обращает на себя два момента. Во–первых, зная, что война неизбежна, он категорически против того, чтобы втягиваться в нее в невыгодныгх условиях, когда того желает противник. Он оставляет за собой право самому определять тот момент, когда следует «выступить». Сталин не раз подчеркивал, что «искусство боль евистской политики состоит в том, чтобы уметь выбрать время и место и учитывать все обстоятельства дела для того, чтобы сосредоточить огонь на том фронте, где скорее всего можно будет добиться максимальный результатов»27. В этом заключался глубокий политический реализм Сталина. Во–вторых, для Сталина важно, каким образом следует вступать в войну. Он определенно против того, чтобы бросаться в омут сломя голову. Выступить следовало таким образом, чтобы ни у кого не было сомнений, что именно СССР подвергся нападению, что именно враг навязал войну. Только это, по мнению Сталина, могло сплотить нацию в «единый боевой лагерь». Здесь, видимо, Сталин руководствовался опыггом первой мировой войны 1, когда Россия выступила первой, и потом за это при лось платить низким боевым духом российских войск, особенно, на заключительных стадиях войны. Опыт борьбы с Наполеоном, напротив, свидетельствовал о том, что подвергш ись нападению, русская армия демонстрировала высокий моральный дух на всем протяжении конфликта, даже тогда, когда действия были уже перенесены 1 на территорию противника.
Может показаться парадоксальным, но это факт. В сложнейшей внеш неполитической обстановке 30‑х годов Сталин с доскональной последовательностью и точностью провел в жизнь этот стратегический замысел, изложенный им более чем десятью годами раньше. Путем искусного дипломатического маневрирования Сталину удалось разыирать друг против друга две группировки великих держав: англо–французскую и германо–итальянскую. При этом он сам в последний момент увернулся от боя и избежал втягивания в конфликт на ранней, наиболее невыгодной его стадии. В итоге СССР выступил предпоследним, опередив лишь американцев. Но США к этому моменту были уже настолько глубоко вовлечены в экономическое обеспечение военных усилий Англии, что их формальное вступление в войну оставалось ли ь вопросом времени. Сами же противостоящие коалиции определились тогда уже достаточно четко: с одной стороны — германо–итало–японская, с другой — англоамериканская. Силы 1 противоборствующих сторон были примерно равны Именно от Сталина зависело теперь, в чью пользу склонится ча а весов. По ряду причин, главным образом, геополитического характера Сталин предпочел примкнуть к англоамериканской коалиции. Этот выбор он сделал, видимо, в декабре 1940 года, отказав ш ись присоединиться к «державам оси» после переговоров Молотова и Гитлера в Берлине, состоявш ихся месяцем раньше.