«… Ежели нападут на нашу страну …, мы примем все меры, чтобы взнуздать революционного льва во всех странах мира. Руководители капиталистических стран не могут не знать, что мы имеем по этой части некоторый опыт».
В условиях внутренней слабости Советского Союза перед лицом враждебной в целом Европы метод революционного запугивания оставался одним из немногочисленных дипломатических рычагов, к которым Россия могла прибегнуть в отношениях с другими великими державами. Возможно, это давало какой–то ограниченный эффект, отчасти способствовав ш ий установлению «мирной передыш ки», к которой стремился Сталин. На достижение именно этой цели Сталин стал ориентировать и иностранных коммунистов, не останавливаясь иногда даже перед тем, что можно рассматривать как политическое давление. Хотя надо признать, что Сталин был довольно реалистичен в оценке того, чем западные коммунисты могут реально помочь России в случае войны. На 7-ом рас ширенном пленуме ИККИ он говорил:
«Когда пролетарии Западной Европы расстраивали дело интервенции в СССР, не перевозили вооружения для контрреволюционных генералов, устраивали комитеты действия и подрывали тыл своих капиталистов, — то это была помощь пролетариям СССР, это был союз западноевропейских пролетариев с пролетариями СССР».
Отсюда видно, что Сталин, не верив ший, как уже отмечалось, в революционность западного пролетариата, все–таки надеялся на какую–то практическую помощь со стороны иностранных коммунистов. Помощь эта должна была заключаться не столько в организации социалистической революции, сколько в практических мероприятиях по срыву интервенции против СССР. Коммунисты могли выступить в качестве организаторов и застрельщиков антивоенной кампании, вести соответствующую пропаганду и даже участвовать в подрыве мобилизационных планов и материальнотехнического обеспечения своих войск, вести разведывательно–диверсионную работу. Какой бы малозначительной ни была бы эта помощь, не в привычке Сталина было отказываться от любых, пусть даже не очень влиятельных союзников. Не случайно, в ходе второй мировой войны Сталин эффективно задействовал потенциал иностранных компартий в той степени, в какой это было возможно.
После того, как Сталин нанес поражение троцкистско–зиновьевской оппозиции, он постарался добиться того, чтобы его трактовка концепции пролетарского интернационализма была прочно закреплена в руководящих документах Коминтерна. Венцом всему стало принятие коминтерновской программы на 6-ом конгрессе Коминтерна, проходив шем в июле–сентябре 1928 года. Программа фиксировала «обязательства международного пролетариата» перед Советским Союзом. В соответствии с ранее высказанной мыслью Сталина эти обязательства были вполне конкретны — «защита государства пролетарской диктатуры от нападения
капиталистических держав всеми доступными средствами». Это относилось не только к компартиям западных государств, но и к коммунистам колоний. В программе говорилось:
«В случае нападения империалистических государств на Советский Союз и воины против него, международный пролетариат должен ответить твердыгми и решителъныгми массовыгми действиями и борьбой за свержение империалистических правительств под лозунгом пролетарской диктатурыы и союза с СССР. В колониях, прежде все о в колониях империалистическо о осударства, которое напало на Советский Союз, должныг быгтъ предпринятыы самыге мощныге усилия, чтобыг воспользоваться преимуществами, которыге предоставляются вовлеченностъю в другом месте вооруженныгх сил империализма для подъема антиимпериалистической боръбыг, организации революционныгх действий с целью свержения империалистического правления и завоевания полной независимости».
Вполне очевидно, что эта формула имела ярко выраженное внешнеполитическое предназначение. Руководители стран Запада, должны 1 были иметь ясное представление о том, что их ожидает, если они осмелятся развязать войну против СССР. Насколько эффективным был этот прием? Сейчас точно просчитать это невозможно. Гитлера таким образом остановить не удалось. Но надо иметь в виду, что нападение Германии на СССР осуществлялось в принципиально иной политической ситуации в мире, и тогда никто уже и не пытался предотвратить войну за счет подобного рода революционного запугивания. В канун войны ставка делалась уже на демонстрацию советской военной мощи и другие дипломатические механизмы.