ромазал, скотоложец... Ужасное ощущение неизбежности смерти, падающей на тебя сверху, было настолько мгновенным, что он не успел испугаться. Дубина джина - огромная, усеянная шипами, словно бродячий пес блохами, пронеслась сквозь него, не причинив никакого вреда, и грохнулась о землю. Сделав шаг в сторону и выйдя из дубины богатырь крикнул. - Не попал! Он бы и язык ему показал, но сдержался. Ибрагим ударил его еще раз, но богатырь вновь оказался невредим. Муря ничего не видел, но почувствовал, что тут что-то происходит и заорал что-то предостерегающее. Под его вопли к Ибрагиму присоединился Ясир со своим ятаганом. После этого перед кустами несколько мгновений царила веселая кутерьма - Гаврилу Масленникова рассекали и расплющивали безо всякой пользы для дела и безо всякого вреда для него самого. Остановились они так же внезапно, как и начали. - Дым! - обрадовано крикнул Ибрагим, показывая дубиной на кусты. - Там они! Ожерелье жгут! Ясир не глядя на дым, озадаченно смотрел на богатыря. - Что встали? - спросил тот. - Уж больно ты увертлив, - с уважением сказал Ясир. - Да, - согласился с товарищем Ибрагим. Он вытер рукой пот со лба. - Прыгаешь как блоха. Не попадешь по тебе. Может те, кто в кустах помешкотнее тебя окажутся... Они не успели сделать ни шагу, как кусты напротив них раздвинулись и оттуда позевывая вышел Избор. Посмотрев на джинов, он сказал Гавриле. - Это хорошо, что ты их так близко подманил... Я давно свежей печенки не пробовал... - Да-а-а-а, - на всякий случай сказал Гаврила. Ничего другого он сказать не мог, когда увидел воеводу перед Ясиром, занесшим над ним ятаганом. Голос у него пропал. - Погонял, чтобы пропотели? - Погонял, - через силу прохрипел Гаврила, каждое мгновение ожидая, что ятаган сорвется сверху упадет на голову Избора. Но Ясир не делал рокового движения. Вместо этого он медленно опустил острую сталь на землю. - Ну, так командуй ими. Избор смерил взглядом одного, другого... - Чего стоят? - опять заругался воевода. - Пусть ковер стелют, посуду расставляют. Пусть один другого разделывает.... Чего ждать-то? Есть хочется. С которого начнем? Голос Мури куда то испарился и джины не знали что делать. Гаврила понял, что задумал Избор. - Тот, что в синих штанах вроде потолще, - сказал он. - Только что ты про печенку-то врешь? - Ничего не вру! - Драконью только вчера ели. Избор снисходительно кивнул. - Ну и ели. Только она горькая оказалась. Он посмотрел на Ибрагима с нежностью, как посмотрел бы на человека, обещавшего подарить ему нежданную радость. - А у этого толстого наверняка сладкая... Чем ближе он подходил к джинам, тем больше они бледнели он невесть откуда навалившейся слабости. Сперва руки Ясира разжались, и страшный ятаган упал на землю. Потом пальцы Ибрагима упустили дубину. Избор подошел к нему поближе и дружески подмигнув, спросил. - Ну что, толстый, сам пойдешь, или тебя измордовать придется? - Муря! - прошептал Ясир. Всей оставшейся в них сил хватило только на то, чтобы они шевельнулись. - Где ты? Но голос старого колдуна исчез и за шелестом листьев был слышен только далекий гул уходящего куда-то урагана. - По-моему он просто сбежал... - сказал Гаврила. - А вы тут стоите, бедненькие... - Жирненькие, вкусненькие... - добавил Избор, плотоядно улыбаясь. Он цыкнул зубом и под его взглядом джины начали сползать на землю. - Ладно... Давайте-ка бегом до ближайшего леса. Ятаган у тебя есть? Хорошо. Дров нарубите и быстро назад... Он повернулся и пошел назад к кустам. Показывая, что разговаривать больше не будет. Как только он отошел от распластанных в траве джинов на несколько шагов, оба вскочили, словно подброшенные пружиной и что было сил припустили к недалекому лесу. Гаврила провожал их взглядом, пока спины великанов не скрылись за деревьями. - А если вернутся? Это он сказал уже сидя. - Не настолько же они глупы? Гаврила привстал и снова посмотрел в лес. Там что-то трещало, но отсюда не разобрать было, толи это ломаются деревья, неудачно выросшие на пути убегающих джинов, то ли джины добросовестно рубят их, чтобы богатыри смогли разжечь костер и зажарить их. - Может и настолько... - Ну, а если и вернутся, то и это ничего. Гаврила с интересом посмотрел на него. - "Лапка"? - Конечно. Избор поднял из травы ногу и показал привязанный к лодыжке ковчежец с настоящим талисманом. Гаврила нахмурил брови. - Открывал? Зря ты это ... Кусты затрещали, и оттуда показалась голова Исина. - Всю сушнину сжег, - сказал он. - Кончай, - откликнулся воевода. - А что касается талисмана... Нет, не открывал. Я подумал, что раз колдовство слабеет при открытом ковчежце, то может быть если поднести его поближе в закрытом, то и этой малости хватит... Ну, знаешь как в корчме... В поварне сожгут что-нибудь, а по всей корчме вонь неизбывная... Гаврила покачал головой, удивляясь прихотливости пути добрых мыслей, залетевших в голову Избора и избавивших их от джинов. - Точно хватило... Не идут, джины-то... - Может они еще дров не нашли, а с пустыми руками возвращаются совестно. - Он сам не верил в то, что говорил и не сдержавшись довольно засмеялся - хитрость удалась. - Какая там у них совесть? Сбежали.... Исин, мечтательно глядя в лес, сказал. - В телегу бы их впрячь и за яйцом... Гаврила поднялся и заинтересованно посмотрел в лес. Грохот там утих. - Нет, - сказал воевода с сожалением. - Рядом с талисманом у них сил не хватит не то что телегу тянуть, а и руку поднять. Исин поскреб голову. - Ничего. Оглобли бы подлиннее сделали бы... Он вздохнул. Что мечтать о бесполезном. Джины сбежали - теперь это было ясно всем и делать тут больше было нечего... Позади них лежали поваленные ветром деревья. На обломанных ветках накренившихся, но еще державшихся за землю лесных великанов, висели клочья зеленого дерна. Рядом с ними, буквально в нескольких шагах землю покрывали вороха срезанной травы и вмятины от ударов дубиной. В воздухе висел сладкий запах травяного сока. - Земле опять досталось, а нам хоть бы что... - сказал Избор. Он разломал клетку с поддельным талисманом и одел его на шею. - А как там этот... Остроголовый?...- спросил вдруг Исин, привставая на цыпочки. Они завертели головами, отыскивая своего врага, но теперь и у виднокрая ничего не было видно. Мурины джины то ли забили его, то ли отогнали за лес. Посмотрев на солнце, Гаврила сказал. - Все. Пошли. Он закинул за спину мешок, заглянул в лицо Избору. - Доставай поводыря. Избор кивнул и опустившись на колени начал шарить в мешке. Рука его погружалась в него все глубже и глубже, но яйцо куда-то закатилось и все не попадалось под руку. - С утра все теряется... - сказал воевода, сунув голову в глубину. - Потерял? - ахнул Масленников. - Да нет, я о другом, - успокоил его Избор. Он кряхтя распрямился, оставив под ногами белый комочек. Яйцо, словно разгоняясь, сделало небольшой круг по срезанной траве и покатилось по направлению к лесу. - Сперва Картагу потеряли, потом Мурю, потом двух джинов. - Остроголовый вот пропал... - напомнил Исин. - Да. Хоть дальше не ходи. Последнее что есть потеряешь... Нищим станешь. Гаврила, повернувшись, осмотрел Изборов халат. - С таким халатом в нищие не берут... Хоть год в ногах валяйся. Такой халат и за сто лет не прогуляешь. Воевода весело покачал головой. - С тобой все промотаешь. Купишь коней - потеряешь коней, купишь- потеряешь... На это никакого халата не хватит. Избор подергал за полу халата, оторвал камень, подбросил его на ладони, а потом швырнул в Исина, шедшего чуть в стороне. - Да и не держится у меня это... В хазарина он не попал, зато в траве рядом с ним что-то звонко щелкнуло и, искрой сверкнув на солнце, камень отскочил в сторону. Исин сделал несколько шагов в сторону, нагнулся и поднял что-то с земли. - Не все нам терять. Можно и найти. В поднятой вверх руке он держал одну их Муриных бутылок. Избор застыл с поднятой ногой, словно увидел перед собой змею. - Светлые Боги! Гаврила, успевший представить, что тут будет, если из бутылки еще кто-нибудь вылезет, выдернул меч, потом, вспомнив, какой он, с руганью сунул его обратно. - Тихо, тихо, - успокоил их довольный переполохом хазарин. - Чего всполошились? Никуда он отсюда не денется. Бутыль-то целая... Там бочажок.. Так она в воду попала... - На наше счастье... - облегченно вздохнул Гаврила. Избор выдохнул сквозь зубы. Страх скатывался в ноги, и через них уходил в землю. - Ты давеча одну бутыль хорошо пристроил. Может и эта пригодится? - продолжил хазарин, словно не видел, что творится с ним. - Сунь в мешок. Сам же говорил "Первая заповедь: нашел - подбери!". - Решил Гаврила. - Мало ли что? - Джин и талисман.... - вслух подумал Избор, прикидывая, усоседятся ли они. - Ничего, - сказал Масленников. -Талисман в ковчежце, джин в бутыли.... Обойдется, а на нашей дороге чего не случается. Сгодится еще. Санциско стоял, озираясь и старался представить, чем тут занимался Тьерн. Тут было хорошо и уютно - за спиной сопел здоровенный песиголовец, ворковали почтовые голуби, а сам претендент на место главы Совета лежал чуть в стороне, за занавеской, и тихонько стонал. - Что с ним? - спросил Санциско не обернувшись. - Его колотили как пшеничный сноп, - сказал Белый Ежик. - Я видел в шаре... Глава Совета все-таки повернулся и невидящим взглядом посмотрел сквозь песиголовца. Тот, оскаблясь объяснил. - Есть такая забава у славян. Маг не удостоил его ответом. Сейчас его интересовали не обычаи дикарей, а его собственное дело. - Что он делал? - Если бы он был воином, - с легким пренебрежением ответил Белый Ежик, - я бы сказал, а так... Колдовал что-то. Он кивнул на стол, что стоял позади главы Совета. - Сам разбирайся. Зверочеловек не прощаясь повернулся и вышел. Услышав шелест закрывающегося полога, Санциско сосчитал до ста, и только тогда дал волю чувствам. То, что произошло, выглядело оскорблением. Его товарища не превратили в камень или жабу, не упрятали в кувшин или дальнюю пещеру и даже не лишили памяти. Его просто избили, избили как простого поселянина.... - Белоян! - произнес Санциско. В голосе его звучала нежность, сочащаяся ядом. - Ты ответишь за это, Белоян! Больше всего его жгла мысль, что волхв не стал тратить на Тьерна магию. Не было поединка искусных соперников. Он просто избил своего врага и, завершая оскорбление, оставил ему жизнь. Теперь Тьерн неподвижно лежал на ложе, замотанный тряпками, сквозь которые проступала кровь. Против воли в Санциско шевельнулась жалость. "А что ты хотел?" - спросил внутренний голос. - "Ты ведь и посылал его сюда, чтобы с ним случилось то, что случилось?" - Да, - ответил сам себе Санциско. - Но не это... Смерть - да, но это... Тряпки на Тьерне пахли не только кровью. От них за поприще разило поражением. Не человека и даже не мага. Поражением Совета. "Ты ждал чего-то другого?" "Поражения и смирения строптивца, но никак не этого... Хорошо, что я предпринял меры...." -подумал он. Во рту у него стало горько, и одновременно он почувствовал вкус крови. - Принял меры, - вслух повторил он вслух, глядя на едва живого товарища по Совету. Санциско смотрел на него и представлял, как медленно и неспешно по тайным тропам и торным дорогам подходят к землям Журавлевского княжества его люди переодетые купцами и волхвами, лекарями и сказителями. Там все и решится.... Он смотрел на вещи, что лежали на столе, и по ним угадывал то, что происходило тут за последние десять дней. Стеклянные шары, куски пергамента, чернильница с рассыпавшимся по столу песком, сухая лягушачья лапка... "Он все же рискнул, - подумал Санциско. - Не думал..." Глава Совета очистил место перед собой, сбросив на землю свитки, отодвинул ящик, разделенный на два десятка отделений и пахнущий магией. Наклонившись к зеркалу, принялся творить себе лицо. Зеленый с яркими искрами дым коснулся щек и маг почувствовал как кожа расслабляется, становится похожей на податливую глину в руках гончара. Несколькими круговыми движениями он стер черты своего лица, разгладил его словно тесто и начал лепить чужое. Брови, нос.. .. Нет, не так, не так. Ладно. Потом переделаю... Уголки рта выше. Он посмотрел в зеркало и резко провел рукой, стирая почти законченную работу. Не то и не так. Маг провозился с собой долго. Тень от шеста, удерживавшего верхушку шатра, сдвинулась с головы Тьерна на грудь и потемнела. Подступал вечер. Маг начал все с начала. Лицо. Овал. Округлость. Упрямый квадратный подбородок не давал себя спрятать и упрямо вылезал, корежа задуманный образ. Санциско задержал дыхание, и резко сжав кулаки, смял ставшую податливой кость. Так. Неплохо... Теперь рот. Твердыми горячими пальцами он смял губы и вылепил их наново. Верхняя оказалась чуть больше чем надо и он ногтями подправил ее. Сойдет. То есть не сойдет, а хорошо. Здорово! Он чуть оттянул скулы назад, изменил разрез глаз... Надеть личину, конечно, было проще, но тогда любое зеркало выдало бы его с головой, ну а теперь... Теперь это женское лицо было его лицом до тех пор, пока он не захочет другого. Шум лагеря доносившийся из-за матерчатой стены в мгновение приблизился. Около палатки затопали чьи-то ноги, кто-то зацепился за растяжку и крепко, по-солдатски, выругался. Нетерпеливая рука дергала завязанный полог. "Распустил их Сельдеринг" - подумал Санциско, вылепливая себе правую бровь с кокетливым изгибом. Вместо этого бровь изгибалась червяком, и это придавало лицу блудливое выражение. Полог, наконец, треснул. Санциско услышал звук рвущейся материи и в шатер ввалился Белый Ежик. Маг успел увидеть его отражение в зеркале. Бровь, кажется, встала на место. - Эй, колдун! - взревело за спиной - Колдун! "Хам", - мимолетом промелькнула мысль у Санциско. - "Распустились... Ни страха ни уважения...". Глава совета подхватил коробочку, что валялась на столе и, закрыв глаза, сжал ее пальцами. Тотчас же на его руке вспыхнул яркий как солнце и холодный, как дохлая рыба свет. Вспышка ударила песиголовца по глазам. Он взвыл от боли и страха. Мир, в котором он чувствовал себя сильным, исчез, залитый темнотой. Тьма была страшной, и он выхватил меч, но не успел даже взмахнуть им, как неведомая сила (неведомая и невидимая, а оттого еще более страшная) вырвала оружие из рук и отшвырнула проч. Сполна насладившись его страхом, Санциско сказал. - В следующий раз, тварь дрожащая, придешь тогда, когда позову... Отвернувшись от бессильного песиголовца, он прошептал заклинание, и того спиной вперед вынесло из шатра. Санциско посмотрел на себя в зеркало. Все было как нужно. Бровь легла так, словно ее там положили Боги. Маг шевельнул ей и меч, залетевший под ложе Тьерна, отразив лезвием свет светильника, вылетел следом за хозяином. Новый хозяин шатра задумчиво перебрал несколько шаров и выбрав один поставил его на треножник. Облако зеленого дыма коснулось стекла и, рассыпавшись в нем снопом искр, превратилось в стаю мелких рыбешек. Потом зеленый цвет исчез и шар, ставший глазом мага в другом мире, показал просторную комнату, увешанную коврами. Он увидел окно, падающее к краю земли солнце и женщину с удивлением, но без страха смотревшую на него. Нет не на него. На шар... Пока она еще не могла видеть его. Санциско бросил в светильник несколько крупинок сандала и когда душистый дым затуманил блеск шара сказал. - Здравствуй, Тулица! Как дела?