- Почему ты так решил? - Я был на востоке и знаю, чем богаты те края, - ответил хазарин. Муаммар хлопнул в ладоши и на ковре быстро, словно им прислуживала не люди, а духи, стали появляться блюда с едой и кувшины. - И это тоже, - сказал он тогда, когда на ковре появилось все то, что он хотел там увидеть. - Но большая часть нашего товара предназначена отнюдь не для женщин. - Что же это? Купец просмотрел на Гаврилу, потом перевел взгляд на рукоять меча, торчавшую у него над головой. Этот взгляд и был ответом. - Оружие? - спросил Избор. Пальцы, выдавая его, сжались в кулаки, словно обхватывали рукоять меча. Слава Богам купец не заметил его движения, а может быть, просто сделал вид, что не заметил. - Да оружие. Восток богат, а это значит, что мы должны защищать свои богатства. ... Там мечи, кинжалы, луки. Все что угодно душе настоящего мужчины. Есть трехрядные кольчуги, доспехи, изготовленные мастерами из Дамаска. Копья с шести и трехгранными наконечниками, индийские дротики... Повозки забиты так, что и палец некуда сунуть... Перечисление всего того, чем он был богат, доставляло ему истинное удовольствие, а пока он рассказывал о товарах Избор с Исином сметали угощение с блюд. Словоохотливый купец наверняка перечислил бы все, что лежало в его повозках, но тут он заметил, что Гаврила не притронулся ни к одному из стоявших перед ним блюд. Муаммар замолчал и грозно нахмурился. - Как твое имя, человек? Почему ты не ешь? Может быть ты желаешь мне зла? Гаврила спокойно посмотрел на купца. - Те, кому я желаю зла долго не живут, - сообщил он ему. - К тому же все они остались там откуда я возвращаюсь. Сейчас я никому не желаю зла, и меньше всего тебе, приютившему нас в эту ночь у своего костра. Муаммар смягчился и Гаврила, чтобы тот не очень-то радовался, добавил с удовольствием наблюдая, как глаза купца наполняются желтизной. Уже не золото, а желчь плескалась в них: - Я ем только тогда, когда этого хочется мне, и только то, что мне хочется! Избор хотел, было, по привычке коснуться Гаврилова колена, но вовремя отдернул руку. - Не обижайся, уважаемый Муаммар. На этом человеке - благодать его Богов. Он готовит себя к необычайному подвигу, и дал обет ничего не есть. Он не может нарушить своего обещания Богам! Ты понимаешь? Купец, подумав, кивнул. - А сам ты, калика, какой веры? - Я верю в тех Богов, которым угоден, - уклончиво ответил воевода. - Какому же Богу ты угоден? - склонился к нему караванщик, желавший вызнать все до тонкости. - Тому, о котором мы все думаем и которому служим... - Ответил Избор так значительно, что купец принял его за тайного сторонника ислама. Муаммар значительно закивал головой и передал воеводе куриную ногу. Смягчившись, он обратился к Гавриле с вопросом: - Зачем ты постишься? Гаврила задумался для вида, а потом сказал. - Мои Боги избрали меня для совершения подвига, и я должен быть готов к нему! - Твои Боги? - удивился караванщик. - Твоим Богам нужны люди, чтобы совершать чудеса? Он рассмеялся: - Слабы же тогда твои Боги. Аллах в этом не нуждается... - Наши Боги всемогущи. И часть их сил в тех, кто верит в них! Гаврила улыбнулся и хлопнул себя по рукоятке меча. - Часть этой силы и сейчас при мне! Караванщик не дрогнул, хотя это был серьезный аргумент. Он только пожал плечами. - Наши Боги могут быть убедительным, когда это необходимо, - сказал молчавший до сих пор Исин. Он сказал это таким тоном, что-то ли от свежего ночного воздуха, то ли от чего-то еще Муаммар зябко передернул плечами. - Наши Боги горазды на разные чудеса! - добавил Гаврила. - Им под силу убедить в моей правоте даже такого неверующего как ты. - Да, - поспешно согласился с богатырем купец. -Чудеса показывают силу Бога. Аллах не раз пользовался этим для убеждения неверных... - А как все это происходит у вас? - спросил Избор, ловя взглядом движение теней за спиной Гаврилы. Тот как обычно сидел спиной к огню и на фоне костра люди, ходившие за ним, были хорошо видны. - Само собой? Без участия людей? - Все что происходит с нами, происходит по тем же причинам, что и все в этом мире - по воле Аллаха и совету пророка. Масленников улыбнулся, это не понравилось караванщику, но он ничего не сказал и обратился к Избору. - В основе нашей веры убежденность в том, что в мире есть две бесконечные вещи - Воля Аллаха и его милосердие! Благодаря и тому и другому мы иногда можем наблюдать чудеса, которые Аллах, по милосердию своему, производит для вразумления неверных. Этих чудес, да и преимуществ, которыми отличается наша вера перед всеми другими верами, привлекает к нам множество неверных! Откровенное хвастовство бухарца разозлило богатыря. Не то чтобы он был как-то особенно настроен против Аллаха, но... - Впервые слышу о том, что какое-то заблуждение имеет преимущества перед истинной верой - надменно сказал он. - О твоих чудесах мы поговорим позже, а сейчас я хотел бы услышать о том, что ты по заблуждению называешь преимуществами твоей веры. Купец не понял, а точнее не захотел понять богатыря. - Просто Аллах любит своих приверженцев позволяет им кое-что, что запрещено для неверных. Масленников и Муаммар задиристо смотрели друг на друга ощущая, что за каждым из них стоят его Боги. Избору стало ясно, что Гаврила притворяется слишком искренне и уже готов сделать глупость, поспешил вмешаться в разговор: - Я, кажется, догадался, о чем ты говоришь! О многоженстве? Каффади утвердительно кивнул: - Аллах позволяет правоверному мусульманину иметь трех жен и бессчетное множество наложниц! Скривив шею, он заглянул в лицо Гавриле. - Ты говоришь о том, что твои Боги любят тебя? Почему же тогда они не дают вам высшего наслаждения, которого достоин мужчина? Гаврила посмотрел на Исина и рассмеялся прямо в лицо караванщику. - Разве ты не знаешь, что наши Боги позволяют мужчине иметь не три жены, а столько, сколько тот можно прокормить. Муаммар дернул себя за бороду от огорчения, но быстро нашелся с ответом. - Может быть, но вам никогда не достичь нашего рая... - А каков он? - полюбопытствовал хазарин. - О! Наш рай великолепен! Тенистые сады, фонтаны, вечно юные гурии. Даже после смерти самые достойные из нас продолжают жить земные радостями! Глаза Муаммара заблестели и он с воодушевлением начал расписывать жизнь праведников в обществе вечных девственниц. Его спутники вздыхали и закатывали глаза, подтверждая сказанное кивками. - А свинина? - вкрадчиво перебил их хазарин. - А вино? Слабые места противника он знал наперечет и разил без промаха. - Где же хваленая любовь вашего Аллаха к человеку, если ему ни выпить нельзя, ни закусить как следует? - У каждой религии свои запреты, - пожал плечами купец. Против этого выпада возразить ему было нечего. - У нас одни запреты у вас другие. К тому же винопитие, разрешенное вашими Богами, более верно и скоро доводит человека до скотского состояния, чем что-либо другое! Разве это не так? Он посмотрел на Избора, одобрительно кивавшего каждому его слову. Но тот против ожидания ответил: - Не то чтоб я был сильно привязан к винопитию, но не люблю я все эти запреты...Ну их. Зачем себя мучить? Запретом для человека может быть только совесть! - Но ведь совесть и есть голос Бога в душе человека? - опросил купец. Избор согласился с ним. - Да. - А при чем тут совесть? Воля Аллаха священна и ее невозможно остановить! Захочет Аллах, и рыбы поплывут по небу, захочет - солнце взойдет на западе! Гаврила, со спокойной улыбкой слушавший его, не преминул добавить от себя: - То же самое случится, если этого захотят наши Боги! - Докажи! - быстро сказал купец, решив что наконец-то поймал славянина на слове. - Докажи сам! - вернул ему насмешку богатырь. - Приезжай в Бухару, и, по воле Аллаха, мулла Муталиб совершит для тебя чудо! Такое чудо, которое сможет убедить в моей правоте любого неверного! Насколько торжественными были слова Муаммара, настолько ироничными оказались слова киевского богатыря. - В Бухару? - насмешливо переспросил он. - Зачем? Почему не в Нагасаки? Разве сила твоего Бога не находится всегда с тобой? В твоей душе? Каффади молчал. - А может быть тебе просто нечего мне сказать? - Каффади покачал головой. Ему было что сказать. - В воле Аллаха делать чудеса там, где он хочет и когда он хочет. - И все же ты зовешь нас в Бухару? - напомнил ему его слова Исин. - Ты же не можешь предложить мне даже этого. Укажи мне место, где твои Боги могут проявить свою силу и я охотно приеду посмотреть! - сказал караванщик. Масленников, склонив голову набок, смотрел на купца, словно выбирал место, куда хотел вцепиться зубами. Избор, уже представлявший, что может сделать Гаврила, видел, что выбор у того был. - Конечно, я сделаю это! - Кротко сказал богатырь. - И для этого тебе не придется ехать ни в Киев, ни в Гороховец. Из уважения к твоему гостеприимству, в его силе я смогу убедить тебя прямо здесь. И сейчас. Разговор зашел слишком далеко. Сейчас они смотрели в глаза, давая друг другу возможность рассмеяться и обернуть все шуткой. Пока они сверлили друг друга взглядами, Избор оглядел на всякий случай поляну. Четыре костра горевшие на ней отбирали у ночи довольно места, чтоб Гаврила мог показать мусульманам все, что захочет - света и тепла костры давали столько, что он обеспокоясь судьбой путеводного яйца, лежавшего в сумке (как бы не испеклось) отодвинул ее подальше от огня. Тем временем Гаврила медленно, давая магометанам возможность почувствовать удивительность момента, поднялся. Движения его были плавны и полны торжественности. Разгибая колени он медленно вырастал на их глазах, и рост прибавлял ему могущества.. Вытянув руки вверх он во всю силу заорал: - Светлые Боги! Дай мне силы совершить чудо! Убедите неверящих в вас в своей силе! Руки его разошлись в стороны, словно он хотел обнять всех сидевших рядом с ним и прижать их к своему сердцу. Купцы, словно завороженные, поднялись следом. Глядя на них встали и Избор с Исином. У хазарина на губах как приклеенная висела ухмылка. У него перед купцами было одно неоспоримое преимущество. Он догадывался, что сейчас произойдет. С улыбкой превосходства Гаврила Масленников посмотрел в небо, словно вверяя себя древлянским Богам, и сделал шаг вперед. Шаг был невелик, но значение его было в том, что заканчивался он в костре.
Глава 14
- А-а-ах! - вырвалось у купцов. Гаврила спокойно стоял в пламени, кусавшим его колени. Оранжевые языки оплетали его икры, раскаленный уголь окружал ступни, но Гаврила, словно не замечая этого, кротко смотрел на Муаммара Каффади. Молчание на поляне натягивалось как струна. - Ну и что? Велика ли сила наших Богов? Купец судорожно сглотнул и голосом, который казался твердым только ему, сказал: - Разве это чудо? При известной силе воли человек вполне мотет выдержать и не такое! - Тем более если на нем доспехи! - подал голос кто-то из прихлебателей караванщика. Гаврила мог бы сказать в ответ всего два слова -"Встань рядом!", но он не стал этого делать, сообразив, что припертый к стене караванщик может затеять драку. Не сказав ни слова, он вышел из костра. Шагами длинными и плавными, словно действительно Боги вели его, он пошел к клетке с леопардом. - Ва-ва-ва - растерянно забормотал караванщик, но Гаврила миновал клетку заворчавшего зверя и подошел к одной из повозок. Он остановился и, улыбаясь, поманил к себе маловеров - мусульман. Когда те подошли достаточно близко он, пошептал что-то, сложив руки на груди, и медленно вошел в повозку. На глазах изумленных до неподвижности купцов его лицо словно вдавилось в полотняную стенку повозки. Потом, так не медленно и наглядно он просунул туда голову, потом шею и плечи... В конце концов, все его тело кроме ног, стоявших на земле, между колес, оказалось в повозке. Муаммар обежал ее и распахнул руками полог. Оттуда на него глянули острия копий и лезвия секир. - Где ты?! - крикнул он. Купец был так возбужден, что не мог говорить спокойно. - Где ты?! Прошла долгая секунда, прежде чем лицо Гаврилы выплыло из груды оружия. Он не стал выходить полностью, а встал так, чтоб наконечники копий, связки которых и составляли верхние ряды груды, высовывались из его головы. - Я тут, караванщик! - сказал Гаврила. Он переступил с ноги на ногу так, что лезвия и острия вошли в голову и вновь выступили из нее. - Что ты скажешь на этот раз?? У караванщика уже не было охоты что-либо говорить, но под насмешливыми взглядами богатырей он собрался с силами: - Велик Аллах, даже если неверному он позволяет убеждать нас, правоверных мусульман, в своей силе... Он медленно покачал головой, словно с трудом веря в самою возможность того, что происходило на его глазах. - Видно ты угоден Аллаху! Его спутники не отставая, забормотали: - Аллах велик! Под это бормотание Гаврила вышел из повозки. - Послушай, богатырь! - сказал Каффади. - Оставь заблуждения, прими истинную Веру! Ведь это знак тебе! На лице у него светилось столь явно написанное желание обнять нового знакомца, что Избор приготовился вмешаться. - Я не хуже тебя знаю, какая вера является истинной! - ответил Гаврила. - Я родянин! Руки купца опустились. - Какой же ты родянин, если Аллах помогает тебе? - Я хороший родянин, - просто ответил Гаврила. Он посмотрел на друзей. Лицо Исина слегка подергивалось, и Гаврила понял, что тот едва сдерживает смех. - Наверно уважаемый Муаммар считает, что хороший родянин уже наполовину мусульманин? - сказал Избор. Караванщик обрадовался неожиданной поддержке и кивнул. Гаврила, растерянно глядя на купцов, замотал головой. Он отказывался верить своим ушам и глазам. Только что на глазах этих людей он совершил то, что по всем статьям было чудом. Он сделал то, что не мог сделать ни один из них, только вот.... Рука Гаврилы опустились. Он понял, что, чтобы он не делал - все это будет воспринято правоверными купцами как подтверждение силы их Бога. Богатырь грустно покачал головой глядя на обступивших их купцов, не то прощаясь, не то жалуясь на судьбу и пошел с поляны. Исин, даже не дожидаясь взгляда воеводы, пошел следом. Избор подхватил свою сумку и, поклонившись купцам поясным поклоном, поспешил за друзьями. На краю поляны, где к дороге вновь сбредались деревья и стояли воины, он догнал их. Тяжело вздыхая они миновали стражников. - Хорошо вышло.. Без драки ушли... - сказл Исин. -Надо было хоть копье попросить, да чего уж... Куда теперь? - В Бухару что ли съездить? - задумчиво сказал Гаврила.- Удивить этого.. Муталиба. Или не стоит? - Не стоит, - покачал головой Исин.- Возвращаться уж больно далеко. Они постояли, послушали, как галдят купцы, и когда небо очистилось от туч и стало немного светлее они пошли дальше. Путеводное яйцо Избор так и не вынул. Они ведь не шли вперед, а просто искали место для ночлега. Припорошенная белой пылю дорога, казалось, светилась в темноте. За их спинами, там, где остались купцы, тишина то и дело нарушалась криками - "Аллах акбар"! - Купцы, словно стараясь забыть то что видели, славили своего Бога. - Чудные люди! - озадаченно оказал Исин. - Ты им про великих Богов, а они свое гнут... Я так и не понял, кто там кого обманул. Гаврила их или они Гаврилу. - Это как считать... Чудеса-то не Боги творили и не Гаврила, а поганый старикашка Картага... Так что не зря они Гавриле не поверили. Все при своем остались, да поели еще... - Главное мы при талисмане, а остальное... Гаврила махнул рукой, отбрасывая в прошлое недавнюю встречу. - Пусть уж лучше они, чем остроголовые. Час спустя, когда сон начал заплетать им ноги, они нашли рядом с дорогой стожок свежескошенного сена и остановились рядом. Тонкий рожок месяца освещал дорогу и деревья, обступившие поляну со всех сторон. В лесу было тихо. Лес спал. Только изредка ветер, налетавший порывами, шевелил верхушки деревьев. Избор огляделся, понюхал воздух. Запах сена перебивал все остальные запахи, но он, однако, ощутил рядом с ним и запах большой дороги - горьковатый аромат пыли, поднятой за целый день в воздух колесами телег и человеческими ногами, примешивался к запаху подсыхающей травы. - Скоро легче будет! - оказал воевода. - На дорогу выйдем. - Ветер нашептал? - устало спросил Гаврила, садясь около стожка. Он даже не посмотрел куда садится- настолько все равно ему было. - Какой ветер? - сказал хазарин. - Пылью пахнет. Большой дорогой. Масленников несколько раз вдохнул ночной воздух и пожал плечами. Он ничего не ощутил. - Ничего не чувствую, - оказал он. - Проклятый старик! Хорошо хоть говорить могу. - И дышать, - напомнил Исин. - И есть, - добавил Гаврила, косясь на свой мешок. - Вас-то купцы накормили? - Накормили. - А я сейчас поем! - решительно сказал Гаврила. - Одно у меня теперь удовольствие осталось. Он развязал горловину мешка и достал баклажку. Сделав несколько глотков, он замычал от удовольствия и принялся за съестное, Избор с хазарином откинувшись на сено наблюдали за ним глазами сытых людей. - Не переусердствуй. Съешь все сейчас- чем завтра кормиться будешь? Картага сбежал. Кто тебя, теперь бедного, накормит? Воевода проснулся, когда небо над ними стало пепельно-серым и звезды, светившие всю ночь, померкли. Оглядев место ночлега, он не увидел там никаких перемен: все деревья стояли на своих местах и ноги Гаврилы по-прежнему торчали из глубины стога, и так же доносился оттуда сонное сопение хазарина. Избор посмотрел наверх. Небо на глазах светлело и на востоке в его расцветке появились нежные розовые и жемчужные оттенки. Там, из-под земли, мощно, словно гриб после дождя лезло вверх солнце. Широко зевнув, воевода потянулся. Желая разбудить товарищей, он по привычке коснулся ближней ноги. Но прошедшая ночь ничего не изменила в Масленникове, и тот все еще оставался бесплотным как запах. До Исиновой ноги он не дотягивался. - Эй, люди! - позвал тогда Избор - Гаврила! Ночь прошла! Хватит спать! Богатыри никак не дали понять, что хотят вставать. Скорее всего они просто не слышали его. Прислушавшись к мощному сопению, Избор подумал: "Во храпят! Как на конях скачут...Услышат они меня, как же!" Но Гаврила против его ожиданий еще разок всхрапнул, поднялся из травы и заявил: - Какой тут сон? Всю ночь на поляне кто-то храпел! - Точно! - сказал из травы хазарин, прекратив храпеть и раздирая рот зевком. Могу подтвердить, что слышал храп собственными ушами! Он посмотрел на Гаврилу. - Вот человек устроен! Рукой не возьмешь, а храпит как настоящий... - Чья бы корова мычала, - сказал Избор. - Оба хороши. Гаврила не стал спорить. Умывшись росой, они наскоро перекусили, глядя, как Гаврила выгребает из мешка остатки. Остатков оказалось не мало, но и они кончились. - Что у нас впереди? - спросил чуть позже Масленников, с сожалением вытирая рот. - Большая дорога, - ответил Избор. - Большая дорога - большие неприятности, - глубокомысленно сказал Исин. Небо над головой постепенно наливалось румянцем, но не смотря ни на что слова прозвучали не очень грустно. Избор возразил: - По-моему самые большие не приятности нас ждали как раз там, где никаких дорог не было. - Там не было неприятностей. - Не было? - удивился Исин. - Что у нас там тогда было? - Там были опасности и беды... Остроголовые, песиголовцы, драконы, старички Картагины. - А неприятности? - Неприятности? Эго всякая мелочь. Разбойники, например, непогода всякая... - Ну, на счет непогоды можешь, не беспокоится. Денек сегодня будет хороший. Без дождя. - А я на счет разбойников тоже не беспокоюсь. Справимся как-нибудь. Не впервой. Избор достал яйцо и положил его на землю. В этот раз оно решило катится по дороге. Позевывая, и подбадривая друг друга, они пошли вслед за ним и вскоре их дорожка как ручей в реку, влилась в Большую дорогу. Перед тем как ступить на нее Избор посмотрел на следы, что оставили путники прошедшие и проехавшие тут вчера. Дорога вынесла все - и людей и телеги с поклажей и коров и давешних верблюдов. Следов хватало на всех, но воевода был уверен в том, что след , которые оставят на дороге они, удивит кого угодно. Похоже было, что прошли не три человека с яйцом, а двое со змеей. Пока яйцо крутилось, принюхиваясь, он посмотрел в небо. - Интересно, чего это они нас в покое оставили? Ни ковров, ни остроголовых, ни засад... - Это все по другую сторону гор осталось, - сказал Гаврила. - Там сейчас трясут... Кому в голову придет, что мы не к Киеву, а назад попремся? - Да, - согласился Избор. - Нормальные люди так не сделают. Где-то далеко за их спинами Солнце уже поднялось из-за края земли и во всю поливало ее животворным светом, а тут, в лесу царил полумрак. Легкий утренний туман оседал каплями на широких листьях боярышника. Его колючие заросли тянулись по левую сторону от них. Исин сорвал гроздь цветов, и время от времени нюхал их, наблюдая за галками, гонявшими друг друга вдоль дороги. Глядя на все это, Гаврила с душой выругался. - Кончалось бы все это быстрее... - Что? - переспросил Избор. - Да надоело все это... Не человек, а.... Он поискал глазами с кем себя сравнить, на глаза попалась галка, суматошно и бестолково сновавшая над дорогой. - Галка какая-то... - Подожди... Может день еще, может два... Что он еще мог сказать? - И двух дней не прошло, а уже, -добавил Исин услышав разговор. - А что через неделю будет? - Неделя? Ну, нет! - внутри у Гаврилы, все похолодело от мысли, что такое вполне возможно. - Не пугай. Если это яйцо нас сегодня не приведет к зеркалу, я его завтра съем... - А чего тебе неймется? - притворно удивился Исин. - Идешь спокойно. Солнце голову не печет, никто по ней не стучит, ножом в спину не тычут... Драться захочешь- только ковчежец открой и тут же дракона пришлют. Поди, как плохо... - Хочу быть как вы, - упрямо сказал Гаврила.- Чтобы если пардус - так на всех. Чтобы если трудности - то поровну. А не на четыре плеча... Немного смущенный его горячностью Избор отмахнулся. - Какие тут трудности? Слава Богам тут даже опасности нет, не то чтоб каких-то серьезных неприятностей. Иди только да ноги переставляй - вот и все тяготы. Даже чудно как-то... Небо над ними розовело, прожаривая и румяня туши облаков. Нос Избора сморщился, когда луч сонца добрался до него, он чихнул. День обещал быть теплым, не летним даже, а весенним, только пчелы жужжали по летнему. Ничего плохого в такой день произойти просто не могло. - А встретится кто? - прогудел в ухо Масленников, которого эти летние радости ничуть не трогали. - Первый раз что-ли? Гаврила выхватил меч и взмахнул им. Клинок пролетел сквозь Исина и через ствол огромной березы. Хазарин покачал головой, а Избор понимающе кивнул: - Подраться захотелось? Гарила поскреб в голове и признался. - Подраться - это по возможности.. Просто хочу, чтобы все как у людей... Глядя на хазарина, беспечно размахивающего руками, на спину его, не отягощенную мечом, добавил. - Случись что - хоть помочь смогу. - Да что тут случится? - повторил воевода. Гаврила и сам не знал. - Не знаю. Но что-нибудь обязательно... Избор усмехнулся и вроде в шутку сказал: - Завидуешь.... Нашел чему завидовать... Нам этих драк еще на всех хватит. Гаврила молчал. Избор не душой даже, а просто кожей ощутил то, что посчитал Гавриловой завистью к нему и Исину. - Ну, хочешь, что б тебе легче было, я тоже драться не буду? - вырвалось у воеводы. Брови Масленникова поползли вверх. - Ты соображаешь, что говоришь? Под недоуменным взглядом богатыря воевода вскинул руку вверх, призывая в свидетели Богов. - Конечно! Светлым Богам клянусь не вступать в драку до тех пор, пока ты не станешь таким как мы с Исином или... Вылезающие на лоб глаза Гаврилы замедлили речь Избора.. - Или? - переспросил богатырь, не веривший ушам, но увидавший в этой оговорке проблеск присущего воеводе здравомыслия. - Или до тех пор, пока с меня сапоги не снимут! Воевода туже понял, что сморозил глупость и добавил, уменьшая ее размер. - Или по