Глава 30
Город выглядел богато, но мрачно. Выстроенный из черно-красного камня он давил на души гостям, наполнял ее ощущением неуюта. Прислушиваясь к голосам людей, что сновали вокруг Избор задирал брови все выше и выше, качал головой и оглядывался. Голоса звучали вполне человеческие, но речи велись не вполне обыденные, да и названия улиц бросали в дрожь: Висельная улица, Трупный тупик, Кожедерная площадь... От этих названий внутри что-то ежилось от недоумения - как это под этим солнцем вызрел такой город. Даже у Гаврилы это вызвало какую-то оторопь. Единственная улица, с названием которой он смирился, была названа улицей Сорока Великомученников - он слышал, что у последователей Христа было что-то такое - но Избору и это не понравилось... - Не город - нарыв какой-то. Тут в оба глаза смотреть нужно, а то быстро станешь сорок первым... Ему никто не возразил, даже Иосиф, ибо и он почувствовал жуть, разлитую в воздухе. Они ехали молча, сбившись в тесную группу и понимая, что надеяться могут только друг на друга. Все тут был в диковину - и названия улиц и лавки перед домами, выполненные словно длинные виселицы и даже табуретки уличных торговцев, похожие на плахи. Торговцы, что сидели на них провожали халат заинтересованными взглядами. - Эй, почтенный, - обратился Гаврила к одному из местных. - Где у вас тут у вас золотых дел мастера работают? Из уважения к халату хозяин даже вышел из-за прилавка. Размахивая руками так, что рукава шелестели на ветру он объяснил. - Немного вперед пройдете. Потом свернете на Членовредительскую. Но ней дойдете до кружала "Три палача" и там повернете. За второй общественной плахой и живут золотых дел мастера. Избор шевелил бровями, укладывая все сказанное в голове. - Много их у вас? - поинтересовался хазарин. - Хватает. Улица до самого кладбища Невинно убиенных тянется. Лицо у Исина вытянулось. - И что большое кладбище? Купец оторвал взгляд от халата и посмотрел на прилавок. Покупателей не было и он задумался вспоминая. - Да нет вроде... Не больше чем пять других... Взмахом руки богатырь отпустил купца за прилавок и они отправились по указанному пути. Когда отъехали подальше Исин спросил: - Ну что? Хороший город? Заметили, чем он торгует? - А чего замечать? Веревками простыми... - Простыми... - вздохнул Исин. - В этом городе, поди простых веревок нет. Тут, пожалуй все для виселиц. - А нам какое дело? - сказал Гаврила - Мы тут проездом. Продадим- купим, только нас тут и видели... Избор вспомнил стену города. - Если к стене не приклеят. Гаврила хлопнул себя по рукояти меча. - Отклеимся. Избор рассеянно кивнул и Масленников понял, что все это его уже не интересует и мыслями воевода уже был не только за стенами, но и за горами... Иосиф широко раскрытыми глазами смотревший вокруг спросил: - Как тут только люди живут? - Да какая это жизнь - куда не посмотришь мертвяки мерещатся. - Ну не вся же жизнь такая? Наверняка ведь песни поют, - заступился Исин за горожан. - О покойниках. - Пляшут. - Или на могилах, или на похоронах. - Сказки детям рассказывают. Гаврила махнул рукой и направил коня по Членовредительской. Они добрались до "Трех палачей". Напротив заведения стояла виселица. На виселице висел покойник, прямо под его ногами играли дети. Из открытых дверей на все это с улыбкой смотрел толстый человек в белом переднике. - Безумный город, - сказал Исин. - Сделали смерть смыслом жизни! - Не свою - чужую. Как тут только дети родятся? Избор махнул рукой. Тут начинались ряды золотых дел мастеров. Там они, не особенно торгуясь, поменяли несколько камней с халата на несколько мешочков с серебром и золотом. Уклонившись от попыток хозяина продать им серебряные пытошные клещи и позолоченные гвозди для вколачивания под ногти они пошли тратить деньги на одежду и еду. С каждой покупкой на душе Гаврилы становилось все легче и легче - городские ворота становились все ближе и ближе. - Город маленький, а воспоминаний надолго хватит. Как о нем подумаю - сразу виселицу вспомню... - Это ты зря, - отозвался Избор. Камни камнями, а кошель что приятно оттягивал пояс подкреплял его уверенность в будущем. - Город чистый... Мрачновато только, а так - ничего. Улица вывела их на площадь, к воротам. На площади еще сновали люди опоздавшие к торгу, но пахло уже не соломой и навозом, а съестным. Запах еды, словно протянутая поперек дороги веревка остановила Избора около корчмы. У дверей вместо вывески стояли, сыто порыгивая, подвыпившие горожане и смотрели на них. - Скверный городишко. Может в корчме лучше будет? Зайдем? - Зачем? Еда есть... - Потом хоть корчму добрым словом вспомнишь. - Мимо едем. Все равно поесть стоит, - поддержал воеводу Исин. Гаврила оглянулся, не зная что сказать. - Тут кусок в горло не полезет. - Сухой не полезет - смочишь. - И я есть хочу, - подал голос Иосиф, про которого все забыли. - Терпи. А то оставим в городе, придется к палачу в ученики поступать... - Оставь мальчишку, - отозвался Исин. - Дорога дальняя, поесть не помешает. Гаврила уже сдаваясь спросил. - Ну, а если что? - Если что, то до ворот двадцать шагов. Ворота хлипкие, да стража худая. За ворота выберемся, а там ищи ветра в поле. Гаврила хотел есть, но он и не хотел оставаться в городе. Богатырь смерил глазами расстояние до ворот, оглядел щуплого стражника, подпиравшего одну из створок. Ни створка, ни страж не казались опасными. Он нехотя, не из-за голода, а скорее из-за понимания необходимости слез и пробормотал. - Мертвечиной накормят. Похлебкой из пальцев четвертованного. Ни Избор, ни Исин ничего ему не ответили, и только Иосиф, сглотнув слюну, откликнулся. - Мы быстро. Я даже жевать не буду. Сразу проглатывать. Он догнал сотника и воеводу, когда те входили в корчму. Сделав первый шаг в темноту Избор ударился головой обо что-то гибкое и звенящее металлом. - Ящер! - выругался Избор. - У кого в ушах звенит? Из темноты раздался дружный хохот. Воевода провел рукой, ощупывая темноту перед собой. - Цепи тут, - сообщил он друзьям. - Головы берегите. Цепи связками и поодиночке свисали с потолка на малом расстоянии друг от друга. Кое-где на концах цепей блестели крючья, а где-то висели не то мешки не то трупы. Гремели цепи, голосили люди, в полумраке что-то качалось перед глазами. Не хватало только лунного света, что бы ощутить себя среди повешенных. Исин провел рукой сверху вниз. Он понюхал руку и к облегчению ощутил запах мяса.