— Больше не хочу, — ответила я.
— Чего испугалась?
— Тебя.
— Зря, — ответил Борис.
Какое-то время мы просто сидели. Я поджав ноги и смотрела на Бориса. Он смотрел на меня.
— Не надо было меня поить.
— Иначе ты бы не расслабилась. Слишком много думаешь. Ты с тем парнем спала с презервативом?
— Нет. Было не до этого, — ответила я.
— Больше такого не допускай. Ты хочешь сейчас детей нянчить?
— Нет.
— Лечиться хочешь?
— Нет.
— Тогда требуй от мужчины, чтоб он спал с тобой только с презервативом. Поняла
— Вроде поняла. Обними меня.
— Хорошо, — согласился он.
— Вот обниматься мне нравится, — сказала я. — Как думаешь, а если я бы любила, то было бы проще? Привыкнуть ко всему этому.
— Не думаю. Женский организм — это сложная вещь.
— Думаешь с мужчинами проще?
— Намного.
— Я устала.
— Знаю.
— И зачем ты меня к вину приучаешь? Я столько никогда не пила, как на этой недели.
— А на трезвую ты согласилась бы со мной поиграться?
— Не знаю, — ответила я.
Глава 11
Борис предложил меня подвезти, но я гордо отказалась. Сказала, что сама доберусь. У Бориса оказались мои старые кроссовки. Нашлись какие-то джинсы и футболка, которые мне подошли. Вещей он купил достаточно, только вот зачем? Но я была не в состоянии думать на эту тему. Я одолжила у Бориса куртку, потому что моя осталась в квартире, где был пожар, и поехала на встречу с папой.
Дурная, навеселе, не пойми как одетая и с каким-то диким желанием доказать всему миру, что я не шлюха, как меня почему-то считали. Но чем ближе я подъезжала к вокзалу, тем все больше у меня появлялись сомнения. А может мама и бабушка были правы? Я ведь продавала себя. Спала с каким-то левым мужиком и хотела продолжать с ним встречаться за деньги. Я уже сомневалась, что поступала правильно. Что говорить? Как я могла пытаться что-то кому-то доказывать, если не могла поверить в то, что поступаю правильно.
Папа должен был приехать на пяти часовом поезде. Но поезд опоздал. Поэтому я подъехала почти вовремя. И стоило мне увидеть папу, как слезы сразу подкатили к глазам. я и не ожидала, что так по нему соскучилась.
— Вижу, что ты хорошо время проводила, — сказал он, обнимая меня.
— Нет. Мне кажется, что я ошиблась, — ответила я, размазывая слезы. Мне прям стало так плохо, захотелось пожаловаться на все, что произошло, почувствовать себя вновь простой студенткой, а не пойми кем.
— Давай сейчас куда-нибудь зайдем. Поужинаем. Ты заодно успокоишься. В себя придешь.
— Я нормально себя чувствую.
— Тебя шатает, — сказал папа. — Пойдем, и ты расскажешь, что произошло.
— Я совсем не хочу ничего рассказывать, — сказала я. Не знаю, почему я решила, что лучше промолчать. Мне правда не хотелось ворошить все произошедшее, но одновременно и хотелось, чтоб меня просто пожалели.
— Тогда не рассказывай. Но поесть я бы не отказался.
Я не хотела ему рассказывать о Борисе и Никите. Не хотела рассказывать, что чуть не погибла в пожаре. Мне совсем не хотелось ему исповедоваться во всех грехах, но при этом мне нужно было, чтоб меня просто поняли, а не повесили ярлык, как это сделала мама и бабушка.
— А как ты съездил? Что по поводу твоей работы? — спросила я.
— Решил, что нужно подумать и все взвесить, прежде чем рубить сплеча.
— И все выходные ты провел на собеседованиях?
— Встретил одного знакомого, который предложил вспомнить юность, — ответил папа.
Мы зашли с ним в кафе. Голова кружилась. Меня шатало, как будто я была на корабле, который попал в шторм.
— Я бы не отказалась отправиться в плаванье, — пробормотала я, отвечая на мысли.
— Зачем?
— Было бы интересно оказаться на корабле во время шторма. Кач-кач. И волны пытаются смыть в море, — сказала я, уплывая мыслями в пьяные дали.
— Это красиво в мечтах. На деле скучно, — ответил папа. — Во время шторма будешь сидеть в каюте, а во время штиля болтаться по палубе. Скучно. На море и то будет веселее.
— Пап, а если честно. Ведь к женщинам ездил. Юность вспомнить, — выпалила я. Он вопросительно на меня посмотрел и рассмеялся.
— А тебе это зачем знать?
— Не знаю. Просто мне стало интересно. Не хочу, чтоб ты ругался. А чтоб ты не ругаться, то надо, чтоб ты растерялся.
— Не собираюсь я тебя ругать.
— Почему?
— Ты сама можешь принимать решения, потому что ты взрослая, — сказал со смехом папа. — Все же мы тебя слишком строго воспитывали, раз после каждого шага ты дрожишь и считаешь, что наступил конец света.