— Ну, что вы такое говорите, Владимир Всеволодович?! — всплеснул руками, как кузнечик надкрыльями, академик. — Тут ведь главное начать и показать пример! А положительный пример — заразнее любого ковида! Мне вот, как лицу сугубо гражданскому, противно даже взять в руки какой-нибудь автомат, не говоря уже о том, чтобы нажать на кнопку оружия, способного привести мир к Апокалипсису. Человеку от рождения своего присущи только гуманистические правила поведения в социуме себе подобных. Это только извращенное воспитание делает из него самого опасного зверя в мире. Нужно всего лишь начать прививать ему с детства отвращение к любому виду насилия и через два-три поколения человек будет не просто хомо сапиенс (человек разумный), он станет хомо гуманус (человек гуманный).
— Ну-ну, наивный вы мой мечтатель, — лениво пробурчал в ответ генерал. — Тогда, после ваших воспитательных мер, если они не дай Бог, удадутся, на вершине цивилизации окажутся какие-нибудь полчища воинственных тараканов, как наиболее приспособленных к жизненным обстоятельствам.
В общем, с этими разговорами о головокружительных перспективах по внедрению в жизнь подобных новаций, все смогли улечься спать только к утру. Заместитель по техническим вопросам умелся к себе домой, яростно раздирая рот в неумолимой зевоте, а оставшиеся в бункере разбрелись по своим местам: Боголюбов с Вострецовым — в одной комнате (соратникам еще было о чем пошептаться без лишних ушей), а Иванов оборудовал себе лежанку прямо на командном пункте.
II.
Вострецов, казалось, только-только прикрыл глаза, на минутку забывшись в чутком старческом сне, как его разбудили чьи-то громкие и встревоженные голоса. Он с трудом поднял набрякшие веки, туго соображая, что такого могло произойти за те несколько минут, пока он находился в мимолетном забытьи. Рядом протирал свои заспанные глаза Алексей, тоже, по всей видимости, не до конца понимая, что стряслось и от чего такая суета вокруг. И лишь напружиненный и готовый ко всему Иванов уже стоял полностью одетый и выслушивал доклад одного из дежурных спецназовцев. Проведя рукой по лицу, как бы стряхивая с себя остатки сна, Игорь Николаевич начал вникать в беседу Иванова и спецназовца. Хоть и старческий, но по-прежнему острый ум академика позволил ему быстро войти в суть тревожного доклада. Он быстро скинул свои худые со вздувшимися венами от варикоза босые ноги на холодный пол и кашлянув для прочистки голоса спросил, ни к кому не обращаясь персонально:
— Где Михал Дмитрич?
— Не знаю, — обернулся к нему Иванов, — скорее всего, руководит обороной, где-то наверху.
— В Москву доложили? — спросил он, поднимаясь с дивана и пытаясь стоя натянуть брюки.
— Связи с Москвой нет, — жестко констатировал генерал. — Мы отрезаны и от связи и от помощи с материка.
— Товарищи, мне кто-нибудь объяснит, что происходит? — задался вопросом Боголюбов, вставая с пола. — Я ничегошеньки не понимаю.
— Всё предельно ясно, — клацнул зубами от возбуждения генерал. — Враг высадил многочисленный десант для захвата или уничтожения установки, а заодно и нас с вами. На поверхности идет бой. Бой идет уже четверть часа. Слышны многочисленные выстрелы, и даже взрывы. Никакой ясности в характере боестолкновения не наблюдается, — в темпе телеграфа выдавал информацию Иванов.
— Но как же так?! — воскликнул в недоумении Боголюбов, первым делом надевая очки. — Ведь это же, по сути, объявление войны!
— Это для тебя, Леша, война, а для них, просо зачистка, — огрызнулся академик, успевший за это время одеться. — Одевайся быстрей.
— Да-да, конечно, — поспешил Боголюбов к стулу, на котором лежала его одежда.
— Владимир Всеволодович, — обратился Вострецов к генералу, — прошу вас распоряжаться нами в полном объеме и без всяких скидок.
В минуты крайней опасности, велеречивый и не лишенный театральности академик умел концентрироваться и принимать молниеносные решения, основанные на внутренней дисциплине и точном математическом расчете. Иванов оглядел Вострецова с ног до головы, как будто видел его впервые в жизни, затем, что-то прикинув в уме, кивнул и произнес:
— Хорошо, Игорь Николаевич, я принимаю вас под свое командование. Алексей Сергеевич, а вы, как?
— Я как все, — пожал тот плечами. — Вы — военный, вам и командовать.
— Сержант, — повернулся Иванов, к стоявшему рядом спецназовцу, — что там капитан Самойлов?
— Капитан Самойлов организует круговую оборону возле помещений, где находится особо охраняемое лицо, — кивнул он в сторону академика.