- Так это от скромности, мы тогда с вами даже переписки не вели. Я стеснялся, - с улыбкой заявил Вологжанинов. Я не уверен, что и сейчас бы рискнул к вам подойти с такой просьбой.
- Почему?
- Ну, вы такая молодая, красивая, а я старый, на десять лет вас старше, неказистый, подержанный, можно даже сказать, побитый молью. И я подумал, что если подойду к вам с таким предложением, то поставлю вас в неловкое положение, когда и отказать неудобно и соглашаться не очень хочется. А я стараюсь не ставить женщин в неловкие ситуации. У красивой женщины в танце должен быть и партнер достойный.
Так что, я не приближался к вам не потому, что вы мне не нравились, а потому что нравитесь очень сильно.
- У вас как-то занижена самооценка. А вот мне про вас рассказывали совсем другие вещи. Дескать, в молодости вы были тот еще кавалер...
И Эбель внимательно поглядела ему в глаза.
Аркадий Анатольевич взгляд этот выдержал и хорошо рассмотрел, что глаза у Ольги серые с зеленоватым отливом.
- Давайте разберемся, Оленька, кто вам что мог рассказать про мою молодость? Тех, кто работает в нашей конторе давно и помнит меня в молодости, полтора человека. Вряд ли вы с ними настолько близки, чтобы они стали делиться с вами подвигами моей юности. Тем более, что я пришел в наше управление уже женатым человеком и через год стал отцом. Здесь просто нечего рассказывать. Я долгие годы ходил на работу посменно по железнодорожному нашему графику и большинство сотрудников не видел, если не месяцами, то неделями. Так что этих знакомых вычеркиваем.
У соседей есть еще женщины, которые помнят меня молодым, вроде той же Зюлькиной, но и им меня обвинить не в чем. Не она же вам про меня говорила? Вы меня страшно заинтриговали, Ольга Вальтеровна, расскажите, ради бога, какие - такие слухи бродят про меня в нашем здании? А то иногда ловлю взгляды незнакомых женщин и девушек и никак не пойму, почему они такие многозначительные.
- Значит, про вашу французскую любовницу, графиню и ее ребенка, все это - неправда?
- Любовницу француженку?
Вологжанинов наморщил лоб, соображая, о чем речь, потом заливисто рассмеялся. Причем так громко, что даже в середине салона его услышали и обернулись посмотреть, кто там так искренне хохочет.
- Это про Ирочку рыжую, значит,- сказал он, заметно успокоившись. - Да был такой персонаж в моей жизни...
И после мастерски выдержанной паузы добавил:
- ...литературный. Признаюсь, Оленька, в молодости я действительно был большой затейник, и как-то сочинил несколько романов. Главным героем одного из них действительно была рыжеволосая девушка Ира, ставшая французской баронессой и родившая ребенка. В этом смысле я, действительно, отец этого ребенка, поскольку придумал и произвел его на свет.
Ну что мне было делать долгими ночными сменами во время дежурств? Вот сидел и сочинял повести и романы, иногда про любовь.
Вологжанинов улыбнулся спутнице.
- Вам кто-то пересказал сюжет моей повести от "Весны до весны". Неужели Татьяна или Анна?
Ольга кивнула головой.
- Интересно, а они - то откуда про неё узнали. Вряд ли сами её читали, она ведь только в интернетской библиотеке болтается. Я так понял, что поскольку в каждом литературном герое есть что-то от автора, девушки решили, что эта любовная история каким-то боком относится к моей личной жизни. Нет, увы! У меня только одна дочь, других детей на стороне, а тем более в Европе, у меня нет. Давайте лучше о танцах. В танцах я не участвую еще и по причине того, что модные ныне быстрые танцы мне противопоказаны по медицинским показаниям. Другое дело - медленные, когда можно, крепко держась за партнершу, переступать ножками почти на месте. Особенно, если партнерша мила, стройна и полна иных женских прелестей и достоинств. Против таких танцев я ничего не имею. А вот современные энергичные, требующие резких телодвижений и всяких иных подпрыгиваний, вызывают у меня повышенное сердцебиение и другие неприятные симптомы. Я ведь смертельно болен, Оленька. И болезнь моя неизлечима. Называется она ишемическая болезнь сердца.
Все это Вологжанинов рассказывал спокойным голосом и с улыбкой на губах.
- Несколько лет назад случился у меня обширный инфаркт миокарда, но тогда мне повезло, я попал в заветные сорок процентов. Знаете, не ведаю как сейчас дела с кардиологией в нашей стране, а тогда нам врачи говорили, что все "подхватившие" инфаркт делятся на три группы: сорок процентов гибнет сразу, двадцать процентов умирает после инфаркта в течение года, и оставшиеся сорок процентов живут долго и счастливо. До следующего инфаркта. Если соблюдают диету, систематически проходят обследования и следуют рекомендациям врачей. Вылечить меня нельзя, рубец на сердце остался навечно, к тому же я еще и аневризму аорты получил. Но можно несколько облегчить мое существование операцией. В моем случае это будет коронарное шунтирование. Но как представлю, что мне для этого распилят грудную клетку, то почему-то совсем не хочется ложиться на операцию. Поэтому я жду прорыва в медицине, когда шунтирование будут делать без вскрытия грудной клетки, через пару- тройку проколов. Либо медицина сделает рывок, либо я сыграю того...Кстати, Оленька, я поделился этими сведениями не с целью вас разжалобить, а исключительно с намерением предупредить, что однажды могу исчезнуть из вашей жизни так же внезапно, как и появился. Между прочим, от болезни имеется и польза, как ни странно это звучит. Если бы не этот инфаркт, я бы, наверное, до сих пор работал совсем в другом отделе, и мы бы с вами не встретились. Меня ведь в службу, где я сейчас работаю, перевели, вроде как, на легкий труд. До этого я ходил на работу по сменам, по круглосуточному графику, и мог не встречать вас месяцами и годами, поскольку на ваш второй этаж не поднимался. Мне тогда это было без надобности на той должности. Теперь же я могу встречаться с вами более-менее регулярно.