- Мы отвлеклись, девочки. Итак, господин Эмрон после долгих мытарств и колебаний находит старого друга…эээ…Роберта. Ведь его зовут Роберт, не так ли?
Я не ответил.
- Бедный Роберт.
Эта мегера подошла, провела рукой по слипшимся волосам Дика. Потом проверила пульс, прислушалась – и отвязала его от кровати.
Даже подруги удивились – каждая по-своему. Тори начала что-то говорить, даже протянула руку и тут же ее отдернула. Эмма подняла брови – в этом едином движении отразилось ее полное безразличие к происходящему.
- Настоящая дружба умеет творить чудеса, - промурлыкала Маргрета. – Но даже самому лучшему спецагенту не под силу застрелить бывшего друга, будучи связанным.
Внезапно я принял решение. Возможно, Дик уже не очнется – но из них двоих он в любом случае сильнее. Я схватил Эмму – она оказалась легонькой, словно двенадцатилетняя девочка - и ринулся к двери. Мне удалось ошеломить обоих преступниц – Тори что-то слабо крикнула вслед, я услышал звук выстрела.
Эмма отчаянно барахталась у меня на плече, пытаясь высвободиться. Я перекинул ее пониже, чтобы руки не доставали до моей головы, но от этого ноша стала тяжелее. Оказавшись в знакомом – и, видимо, единственном, - коридоре на этом этаже, я заметался, не зная, куда бежать. Потом нырнул в дверь, из которой появились Маргрета и Виктория.
Эмма почти не издавала звуков, разве что мычала, но всячески мешала моему продвижению вперед. Кулаки молотили по моим икрам, ногти безжалостно впивались прямо в подколенную чашечку и даже ноги, которые я крепко сжимал руками, беспрестанно дергались, норовя выскользнуть. Когда она попыталась ударить меня в бок, я разозлился и побежал зигзагом, петляя так, что ее голову мотало из стороны в сторону на каждом повороте.
Мы мчались по большой террасе – над головой оказалась прозрачная крыша, нависавшая темным пятном, впереди - развилка на два коридора. Один немедленно оказался тупиком, второй сворачивал под углом и я понесся, не разбирая пути. Девушка на моем плече перестала биться и я счел это неплохим знаком. Тащить ее с каждым метром становилось все тяжелее, я перешел на быстрый шаг, потом – на обычный. Коридор снова повернул – вокруг высились какие-то коробки, запертые на тяжелые замки стеллажи, я видел несколько сейфов. Верхний явно этаж использовали как склад с небольшим пыточным отделением. Я искал взглядо лестницу и никак не находил. Неужели единственный путь сюда – через окно?
Смешно.
Вдох, выдох, вдох... снова поворот...
Внезапно Эмма зацепилась руками за край стены. Усыпленный ее бездействием, я ослабил бдительность и немедленно поплатился. По инерции меня развернуло, я впечатался в стену и остановился.
Эмма извиваясь, выскользнула из моих рук и довольно изящно приземлилась на пол. Маленькая худенькая девочка в пижаме смотрела на меня с кошачьим прищуром, не улыбаясь и ничего не говоря. Мне стало страшно от этого ничего не выражающего взгляда.
Я поднял глаза и увидел, что нахожусь в том же самом месте, откуда выбежал – у дверей в пыточный коридор, и прямо передо мной стоят Маргрета Рипл и Виктория Ларие. Ну конечно – если сделать четыре поворота в одном направлении, то с высокой долей вероятности окажется, что ты бегаешь в замкнутом квадрате.
Трижды идиот!
Само собой, пистолет был при них.
- Профессор Эмрон, я слышала, вы изрядный ловелас. Но все-таки не стоит забывать о приличиях. Веди его!
Она махнула оружием. Эмма пихнула меня в спину, по-прежнему злобно щуря глаза. Я покорно пошел обратно в комнату, где лежал Дик. Тот по-прежнему был без сознания – и с каждой минутой его время уходило.
- Прости, Эмма…. – пробормотал я.
- Тебе не за что извиняться, - мрачно пожала плечами Тори. – Куда она – туда и я, куда я – туда и она. Разве ты еще не понял, что мы все делаем вместе?
Порази меня молния в этот момент, я бы не заметил.
Ну конечно!
Если преступниц было двое, все получилось как нельзя лучше. Одну – наиболее неадекватную, наиболее подозрительную – скрыла в клинике доктор Рипл. Вторая – вся такая невинная овечка – осталась обеспечивать алиби обеим.
И следить за ходом расследования, само собой. Но насколько Эмма отвечала за свои поступки, а не слепо следовала указаниям подруги?
- Но за что? – выдавил я. – Понимаю, Робинсон…но за что Кесьлевского и Урсава?
Тори скривилась.
- Вы хоть знаете, что они там творили, в заповеднике? Трахались и трахались, до исступления. И заставляли всех, кто приходил… Эти двое…эти двое не только трахались, они снимали все. Кесьлевский снимал на камеру телефона, потому что принести фотоаппарат было бы подозрительно. «Репортаж века»... и всякаятакая чушь. Понимаете? Они снимали, чтобы потом опозорить всех! Чтобы опозорить нас!