Все начали орать, я удостоился пинка, но наручники не расстегивались.
- Ключа нет, увы, - злорадно улыбнулся я. – Я их подобрал где-то внизу.
- Прекратить балаган! – топнула ногой Маргрета. – Постой в сторонке, мы и без тебя справимся. Потом поищем ключи, они должны быть стандартными.
- Я тебя ненавижу, ненавижу! – Тори попыталась плюнуть в меня, но не попала. – Будь ты проклят, ублюдок!
Она извивалась с руками, скованными за спиной, но ничего не могла поделать. И отходить не стала, но меня это уже не беспокоило.
Доктор Рипл обошла кровать и стала рядом, уперев дуло мне в грудь.
- Это было ваше единственное оружие, профессор? Прямо по Фрейду, верно?
- Фрейд на том свете бьется головой о стену при мысли о таком последователе, - парировал я, заслужив еще один тычок. – И ваши укусы меня не трогают, смею заверить. Мне вообще-то все равно.
- Вот и чудненько, - она толкнула меня в железную хватку Эммы.
Эмма, Эмма… а я-то, кретин, пронес тебя через все здание, думая, что спасаю.
- Держи его как следует. Только сбоку, чтобы пулей не задело.
Меня обхватили стальные клещи. Откуда только берется такая силища? Я вспомнил, что патер Захария упоминал ее занятия – наверное, результат тренировок. Дик снова не подавал признаков жизни – я запаниковал.
Может быть, все зря и я действительно сейчас умру?
Эта мысль вызвала неудержимый порыв мочеиспускания – я стиснул ноги, чтобы не поддаться. Меньше всего эти дамочки стоили того, чтобы перед ними позориться.
Доктор Рипл присела на кровать и взяла Дика за руку.
- Вы весьма успешно разыгрывали больного, Роберт. Я вам верила целую неделю – это очень много, поверьте. Талант, талант… даже жаль его губить, но вы ведь все равно не актер? То есть загубили его сами, давным-давно. Вот и поделом!
Она вытащила из кармана носовой платок, обернула тыльную сторону его ладони и вложила в безжизненно висящие пальцы рукоять пистолета. Потом положила указательный палец на курок, не забывая орудовать через ткань.
Аккуратно приподняла кисть Дика и наставила пистолет на меня.
- Будьте умницей, профессор, подохните сразу.
Дик, сделай что-нибудь!
Неожиданно пистолет описал дугу и ударился доктору Маргрете прямо в лицо. Та охнула, упав на кровать. Я, не соображая, что происходит, рванулся прямо на Эмму.
Я до этого никогда в жизни не дрался с женщинами. Не было такой необходимости. Да и вообще драки – не мое. Поэтому я сделал единственное, что, по моему мнению, должен был сделать – изо всей мочи боднул ее головой в солнечное сплетение. Тори испустила вопль, но я, почувствовав свободу, не обратил на нее никакого внимания.
Мы сцепились как два зверя, катаясь по полу. Боковым зрением я видел, как борются за пистолет Маргрета и Дик – доктор обладала недюжинной силой, а мой напарник был еще слишком слаб.
Эмма дралась очень жестоко – наносила точечные удары ровно туда, куда уже била за секунду до того, увеличивая боль. Я пытался дотянуться до ее шеи – слабое место у любого – но она каждый раз уходила в сторону.
Ощутив чувствительный удар по почкам, я даже не понял, что меня бьет не Эмма, а Виктория.
В ушах нарастал неприятный гул.
- Отпусти ее! Отпусти! Вы проиграли, проиграли! Все равно проиграли! – она молотила меня туфлями как сумасшедшая, не давая себе отдыха ни на секунду.
Эмма, в свою очередь, рвалась высвободиться из моей хватки, но я продолжал держать. Что творилось у Дика и Маргреты, я не видел.
Как следует испинав мои внутренности, Тори переключилась на голову. С каждым ударом мне все тяжелее давался поединок с Эммой – очень скоро она оказалась сверху и теперь они молотили меня вдвоем.
Сквозь забытье я слышал какие-то незнакомые голоса, которых точно не должно было быть в комнате. Потом легкий хлопок, словно в ладоши.
И наступила тишина.
Эпилог
С отбитыми внутренностями и не до конца проломленным черепом я провалялся в госпитале дней пять или больше. Мне вкололи кучу лекарств, беспрестанно ставили капельницы и я мало что соображал, то выныривая из забытья, то снова погружаясь обратно. Из пригорода примчались родители – отец посидел пару часов и уехал, мать приезжала каждый день, отпросившись на работе. Даже из университета кто-то – наверное, секретарша – принес скромный букет настурций и георгин. На шестой день я отказался возвращаться в потусторонний мир и в первый раз ощутил что-то похожее на голод.