- А чего он сюда-то приперся? - настаивал мой собеседник. – Нет других мест, что ли? Здесь горе, а он…
- Кому добавки? – за стойкой неожиданно появился Павел.
С радостным ревом бугай Миха поспешил с кружкой наперевес за новой порцией пойла. Я осторожно дотронулся до рукава одного из игроков:
- Я совершенно не в курсе, что здесь произошло. Помогите внести ясность, пожалуйста, – что за горе?
- У Павла убили сына, - бросил тот и отвернулся.
Я, потрясенный, сел обратно.
- Туда ему и дорога, извращенцу, - донесся до меня женский шепот.
Резко повернувшись, я никого рядом не увидел, но мимо соседнего столика прошелестела юбками София, убирая грязные тарелки и мусор. Кроме нее, сказать подобное было некому. Видать, она не так уж ладила с сыном работодателя.
Есть расхотелось. Игроки вернулись к выпивке, а я подметил в самом углу бара как раз то, что нужно. Осторожно поднялся и, не оглядываясь, быстро прошел до самой кучи старых газет. Сгреб все, что поместились в руке и так же непринужденно – с дрожащими коленками, но этого, я надеюсь, никто не заметил – вернулся на свое место.
София исчезла, Павел, закончив обслуживать последнего страдающего жаждой, налил и себе. Водки. Полный стакан.
- В память о моем парне, ребята.
Все немедленно оставили игру и тоже подняли бокалы. Я для приличия склонил голову.
Хозяин осушил рюмку одним глотком и плеснул себе еще. Остальные, отпив, вернулись к прерванному занятию. Я же, кое-как расположив на маленьком столике все выпуски местной прессы, принялся за изучение.
Сверху лежал вчерашний выпуск «Часа Мелахи». Газетка печаталась на серой, тонкой бумаге, и после прочтения на моих пальцах остались черные следы. Всего издание насчитывало восемь листов, на первой полосе большими буквами значилось: «Убийства остаются нераскрытыми. Следы ведут в столицу?». Статью я кое-как осилил – в ней говорилось, что местная полиция передала большую часть данных по делу полиции межведомственной, а если подробнее – то спецслужбам, которые приняли за рабочую версию бегство убийцы в столицу и сейчас активно занимаются его поисками, практически прекратив расследование в самом городе. В глубине души я порадовался – чем меньше шпиков, тем спокойнее.
Потом сам же себя устыдил за подобные мысли – как легко отсутствие документов и опасность для жизни превращают добропорядочного профессора в подозрительного субъекта.
Однако статья, само собой, не раскрывала никаких подробностей – справедливо предполагалось, что все уже в курсе. Я начал рыться дальше. Мне попадались заголовки: «Прокурор грозит смертной казнью за сокрытие улик», «Расследование движется полным ходом – все ключевые свидетели дали показания», «Серийный маньяк или безумный мститель?», «В чем виноват заказник?» и тому подобное. «Час Мелахи» все отчетливее напоминал самую желтую прессу из тех, что мне доводилось читать.
Наконец я добрался до самого происшествия – как оказалось, тому минуло уже два с половиной месяца. На развороте крупным планом была напечатана фотография изуродованного тела юноши, сходство которого с Павлом было несомненным, а рядом - еще две маленькие фотографии. Итого – три убийства. Одно – совсем свежее, два – совершены на территории заказника и потому первоначально думали, что ребята попались на рога взбесившимся по весне оленям. Их оплакали и забыли, пока на теле обнаруженного на пустыре сына Павла не увидели весьма похожие признаки насильственной смерти: изуродованные гениталии, искромсанные кисти рук и несколько рваных ран на теле. Полиция завела дело сначала о серийном убийце, потом – о серийном маньяке. Несмотря на маленький размер Мелахи, никто не мог сказать, что же на самом деле произошло. Убитые, само собой, друг друга знали, но никакой связи обнаружить не удалось. Все трое учились в одном колледже, которых в городе было всего два. Никаких следов.
Зачитавшись, я не заметил, как бар опустел. Сложив свежий и старый номера, я оставил остальные на столике и поднялся к себе в номер, намереваясь доложить Дику о результатах расследования. У меня не было не малейших сомнений, что в ответ я услышу ворчание и грубое напоминание о том, что мы совсем не за этим приехали в Мелаху. Все это так, но дикая боль в глазах Павла и странные слова его любовницы не давали мне покоя – жгли изнутри. Я словно оказался внутри расследования и хотел примерить на себя роль детектива, который обязательно найдет отгадку, несмотря на все препятствия.
Толкнув дверь, я вошел в комнату.
Дика там не было.
Я даже не сразу понял, как такое может быть – за эти двое суток мы словно срослись и я растерянно уселся на кровать, в которой оставил его глубоко спящим пару часов назад. Он хотел избавиться от меня? Вернулся обратно в столицу? Сбежал, чтобы подстроить пакость? Или чтобы самому найти ключик к прошлому Робинсона?