- Да, сказала, что видела меня где-то когда-то. И, наверное, с кем-то.
- И что же в этом такого?
- Да ничего, - я широко улыбнулся, скрывая нервную дрожь в руках. – Просто я только сегодня рано утром впервые приехал в ваш город.
- Во как? – следователь приоткрыл ящик стола, достал сигару и не торопясь закурил. – Курите?
- Бросил.
- Молодец.
Гениальный диалог, не правда ли? С каждой минутой во мне крепла уверенность, что на свободу я выйду не скоро. Без документов, без свидетелей… без Дика.
Я немедленно решил, что Дикобраза не сдам. Потому что хуже нету, чем прятаться за воображаемого приятеля-шпиона, которого теперь и не сыщешь. Это не была услуга или что-то в этом духе – я просто не хотел ухудшать и без того отвратительное положение, в котором оказался. Только подозрений на шизоидность мне не хватало.
Наша пикировка продолжалась с переменным успехом еще пару часов.
- Вы знали Оскара Крамена?
- Кого?
- Оскара Крамена? Или, может быть, Влада Урсава? Лема Кисьлевского?
- Что это за люди?
- Вы будете отвечать на вопрос?
Уффф. Тяжелый мужик. Дым его сигареты застилал мой мозг – отчаянно хотелось выпить.
- Я никогда в жизни не слышал этих имен и не видел этих людей. Я впервые приехал в Мелаху только сегодня. Вы можете сделать запрос в столичное управление, чтобы установить мою личность. После этого я требую адвоката.
Звучало так себе. Я, конечно, понимал, о каком Оскаре идет речь, но фамилию-то слышал впервые.
- Хорошо, - Тонин проигнорировал мои слова про запрос. - Тогда, может быть, вам знакомы эти лица?
Три фотографии, явно выдернутые из выпускного альбома. Три обычных раздолбая, лоснящихся от спокойной жизни в провинциальном городе, попробовавшие всех окрестных девчонок и абсолютно плевать хотевшие на серьезные цели в жизни. Я напрягся и вспомнил, что видел их, когда пролистывал газеты. Три трупа, один из которых был сыном Павла.
- Нет, я никогда не встречался с ними, - я подумал, что если опознаю фото, мне придется несладко.
- Тяжело с вами, Эмрон.
Я хотел сказать, что это чувство взаимно, но промолчал. Мне не нравилось, как играли желваки на его скулах после каждого нового отрицательного ответа.
- Эмрон, послушайте. Если вы будете во всем запираться, станет только хуже. Я ведь ни в чем вас пока не обвиняю – но дайте мне хоть какую-то зацепку. Вы же сами знаете, что делали, а чего него – но я не могу залезть в вашу голову.
Хрен тебе, крутой шпик. Ни слова не скажу; одна такая «зацепка» - и я из подозреваемого стану обвиняемым номер один. Тем более что других кандидатур, если верить прессе, у следствия не было.
Я домолчался до того, что был препровожден в одиночную камеру. Вполне возможно, в изоляторе просто не хватало преступников, чтобы мне достался сосед. Не знаю. Я ополоснул лицо и завалился на койку, отчаянно сображая, за что мне все это.
Выходило, что за просто так.
Я глянул на часы – время приближалось к шести вечера. Вернулся ли Дик в отель? Стал искать меня или обрадовался, что с плеч свалилась лишняя обуза? Второй вариант подтачивал изнутри мою веру в то, что не так уж все плохо, как выглядело на первый взгляд.
По чести, выглядело все отвратительнее некуда.
Если бы не рой мыслей, я мог уснуть даже на этой, жесткой до неприличия койке, на тощем, промятом вереницей тел матрасе, без подушки, одеяла, под непрестанное капанье из крана. Но мыслей было так много, что я скоро утомился лежанием и стал мерить камеру вдоль и поперек – три широких шага в длину и два в ширину. Почти апартаменты.
Зачем эта дуреха сдала меня? Лжесвительство в личном деле уже не вычеркнешь.
В то, что Нина сама убила троих парней, я не сильно верил – она ведь как пушинка, ни мускулов нет, ни роста не хватит. Но факт оставался фактом – она сдала меня полиции, заявив, что видела на месте преступления. Почему Тонин ей поверил?
Ответ напрашивался сам собой – других свидетелей у него нет. Видимо, она последняя, с кем Оскар или как его там виделся перед тем, как отдал концы. И теперь от ее слова, от ее наманикюренного пальчика зависит, кто окажется козлом отпущения. По иронии судьбы эта «честь» выпала мне.
Да что б я еще хоть раз стал пялиться на таких вот скромниц на перроне!
Не прошло и часа, как меня повторно вызвали на допрос в знакомый кабинет. За окном стемнело, прямо мне в лицо - по канонам жанра - ярко светила настольная лампа. Следак, сняв пиджак и засучив рукава, курил неизвестно какую по счету сигару и нервно комкал клочки бумаги. Разговора по душам у нас опять не вышло.
- Где вы были в ночь с шестого на седьмое июля?