Он что, подозревает отца в убийстве сына? Я ужаснулся этой мысли и немедленно отогнал ее.
- Идите вы знаете куда! Не собираюсь ничего рассказывать…
- Павел… - дама сердца явилась на защиту своего рыцаря.
- А, госпожа Гуэр? – едва ли не радостно вскричал Дик. – Вас мне особенно надо. Дело в том, что в протоколах допросов совершенно не нашло отражения ваше недоброжелательное отношение к Оскару. Почему бы это?
Я преодолел последние ступени и успел заметить, как румянец схлынул с округлого лица Софии Гуэр. Она едва слышно охнула и прижала руку ко рту.
- Софи? – непонимающе уставился на нее любовник.
Дик продолжал напирать.
- Итак, госпожа Гуэр, если ваш сожитель не желает давать показания здесь – это его право. А что выбираете вы?
Я подошел совсем близко, но меня не замечали. В голосе Дика звучали настолько стальные ноты, что любого впечатлительного человека пробрало бы до кончиков пальцев. Я не мог уловить этих переходов от дружелюбия к стальной холодности или уничтожающей любезности. Дикобраз в очередной раз показался мне нечеловеком.
- Я…
- Софи, что все это значит? – напирал Павел.
- Я поговорю с вами, пойдемте, – не поднимая глаз, она прошествовала в сторону кухни.
Дик, поманив меня пальцем, двинулся следом. Павла он остановил движением руки.
- Вы же выбрали допрос в участке, мистер Крамен. Там и увидимся.
- Какого черта!! – взревел тот. – Вы что, превращаете мой отель в полицейский околоток, мерзавцы?!
- Отнюдь, - пожал плечами Дик. – Придаем немного оживления, только и всего.
За нашими спинами раздался грохот.
- Может быть, стоило дать ему шанс?
- Проф, этот Крамен привык за четыре месяца к роли безутешного, всеми опекаемого папаши. Никто и пальцем его не трогал, смекнул? Он мог наплести Тонину с три короба, утирая крокодильи слезки – и это прокатило. Допрос пестрит пробелами и соплежуйством. Но мы с этим покончим.
- Дик, неужели…
Я запнулся.
- Что? – раздраженно бросил он, запирая за нами дверь в кухонный отсек.
- Неужели ты никогда не испытываешь сострадания к чужому горю?
- Сначала я убеждаюсь, что горе – подлинное.
Мне только предстояло узнать, каким образом он в этом убеждался.
Я никогда еще не видел настоящего допроса – мой собственный не в счет – и готов допустить, что большая часть из них проводится похожим образом. Но молчать, когда …
Впрочем, судите сами.
София Гуэр, неторопливо обойдя огромный кухонный стол, села как можно дальше от нас, у самой плиты. За прошедшие пять минут она как-то вся съежилась, из нее испарились бойцовский дух, колючесть, уверенность в себе. Она теребила края накрахмаленного передника, не поднимая на Дика глаз, к ней вернулся румянец, превратившись в сияющие пунцовые пятна. Ей было стыдно за оброненные слова – и за то, что Дик выставил ее в неприглядном свете перед Павлом. Сам по себе владелец отеля мне не особо нравился – но ведь было же в нем что-то, за что эта женщина полюбила его?
- Давно вы работаете здесь, София?
- Десять лет.
- За это время вы даже успели прижить дочь. Весьма впечатляюще.
- Я была замужем, - она покраснела еще сильнее. – Он сильно пил, работал грузчиком. Когда родилась Амели, мы стали ругаться все сильнее – я просила его быть трезвым ради дочери, но впустую.
- И что с ним стало?
- Развелись. Он уехал в Каподию, слышала, сильно пострадал в порту. Не знаю, что с ним сейчас.
- И вы нашли себе нового мужчину. Давно?
- Павел…
Она замолчала, не в силах продолжать. Нахлынули воспоминания или что-то в этом роде – со всеми бывает. Но Дику это и в голову не пришло.
- Отвечайте, София. Вы начали изменять мужу с начальником сразу же? Чья дочь Амелия?!
Она сжала кулаки, по щеке покатилась одинокая слеза.
- Амелия здесь не при чем. Мы с Павлом встре… живем вместе только два года. Когда я устраивалась сюда работать, он был весь поглощен заботами о сыне и отеле. Ему было не до баб.
- Похвальное рвение. Сейчас подобного не замечается.
- У него умер сын! – буквально взревела она.
- И я смотрю, затянувшиеся поминки изрядно утомили вас, не так ли?
- Да что вы знаете обо мне!
- Совсем немного и это немногое вызывает все больше подозрений. Вы хотели, чтобы отель достался вам? Вам и вашей дочери?
- Вы с ума сошли… - тихо пробормотала женщина.
- Поэтому вы избавились от Оскара Крамена, поддерживаете Павла в его апатии и погружении в депрессию, чтобы потом сдать в сумасшедший дом или напоить до белой горячки. Чем не план?
Я не выдержал.
- Дик, это уже чересчур! Прекрати немедленно.