Сделав мне знак остаться, Дик прокрался к большому окну на первом этаже, завешанному кружевной шторой. Я от нечего делать прошел дальше к беседке, спрятанной под навесом из искусственной лозы винограда. Заглянув внутрь, я столкнулся нос к носу с ней.
Все-таки не стоит в будущем заглядываться на проходящих мимо девушек из провинции.
Тори смотрела на меня, как на привидение. И без того широкие глаза распахнулись еще шире, к щекам прилил румянец. Она была одета в деревенском стиле - платье в горошек с рюшами на подоле и легкая вязаная кофта. На ногах – плетеные сапожки и чулки – тоже в горошек. Мы играли в гляделки минуту-полторы, прежде чем я произнес:
- Нехорошо наговаривать на чужих людей, которые вам ничего не сделали, милая барышня.
Тон я нарочито выбрал холодно-ласковый, чтобы помучалась. Обычно таким тоном я заводил разговор о расставании с теми, кто начинал иметь на меня неподходящие виды.
- Я… - она заморгала и потупилась.
- Да-да, вы. Из-за вашей милой мордашки и лживого язычка я проторчал у миляги Тонина полдня, был избит, допрошен и замучен сверх всякой меры.
Положим, про страдания я загнул, но так сладко упиваться долгожданным торжеством!
- Я не хотела, - все еще не поднимая глаз, пролепетало прелестное создание. – Я не знала, что так сразу…
- Девушка, я же не с луны свалился. Вы что, полицейских сериалов не смотрели? Там все брехня, кроме одного – подозреваемый является преступником пока не доказал обратного. Так для всех удобнее и проще. Поэтому вам лучше объяснить…
В этот момент я вспомнил про Дика. И про его обещание как следует допросить виновницу моего пленения. Мои чувства относительно Тори Ларие могли быть какими угодно – но меньше всего я желал ей повторить судьбу любовницы Павла. Я мог бы заняться ею сам – в совсем ином стиле, разумеется.
- Вы, наверное, собирались уходить? – торопливо намекнул я.
- Уходить?
- Да-да, прогуляться к подруге или сходить в кино? Сам вас пригласить не могу, увы…
Моя трескотня испортила все дело.
- Что здесь происходит? – раздался недовольный голос, и наше уединение грубо нарушил тот самый гравером, за которым мы так тщательно следили. – Кто вы такой?
Я немедленно пожалел, что Дик куда-то испарился, и пошел ва-банк.
- Это вы мне скажите, кто вы такой!
- По какому…
- Это мой отец, - тихо сказала Тори.
Глава 8. Беспокойное семейство
- Какого дьявола тебе надо, щенячье дерьмо?! Если ты и здесь вздумал вынюхивать…
Он сжал огромные волосатые кулаки и сделал шаг вперед. Я, само собой, попятился. В каталажке я отчаянно желал, чтобы Дик пришел и вытащил меня – не прошло и суток, как все повторилось. И снова он куда-то запропастился в тот момент, когда был нужен, как никогда. Я метнул мимолетный взгляд на Тори – девушка вся сжалась, видимо, от страха перед отцом и не могла выдавить ни слова.
Вся ситуация перестала мне нравится и я сделал еще шаг назад.
- Что, струсил, паскуда? – гравер продолжал наступать, на его лице проступили красные пятна и редкие волосы встали дыбом, или так мне показалось. – Смотри, дура, он же сейчас обоссытся со страху! Новый прынц на белом коне, етить мать его, нарисовался!
Не миновать расправы, мелькнула мысль. Вот так, по-литературному возвышенно. Издержки профессии, будь она неладна.
С чего граверу вздумалось обзывать меня прынцем, понятия не имею. Зато Виктория явно слышала папашины фантазии не первый раз - она вжала голову в плечи, словно угрожали не моей, а ее жизни. Даже жалко стало – я по себе знал, что подобный ор не способствует нежной привязанности к родителю. Однако мое собственное трагическое прощание с жизнью требовалось немедленно отложить; по крайней мере, пока не дам весточку своим предкам.
- Прекратите спектакль, Туриц! – именно таким тоном я возвращал в лоно науки особенно распоясавшихся студентов, занимавшихся на лекции чем угодно кроме своего призвания. – Вы что, думаете меня запугать? Вы наврали нам с три короба, до этого, надо полагать, наврали полиции, а теперь пытаетесь исправить свой прокол банальными матюками?!