- Дик, это же очевидно. У него достаточно сил? Вполне. Времени? Вечерами он свободен, лавка закрывается после шести. Мотив? Основной пункт нам уже известен, а детали можно из него вытрясти…
- Кесьлевский и Урсав, - Дик оторвался от папки толщиной в пару кирпичей и посмотрел прямо на меня. – Какой мотив убивать этих двоих? Нет ни единого намека, что они когда-либо обращали внимание на девчонку Ларие. Они учились в разных школах, жили в разных районах – с чего бы папаше Турицу затаить на них злобу, прокрасться в заповедник и так жестоко убить? Тебе не кажется, что это слишком длинная подготовительная цепочка для господина Прямолинейность?
Значит, мои жалкие измышления не пропали даром – Дик повернул свои мозги в другую сторону. Я, не собираясь так скоро выходить из роли, наморщил лоб.
- Ну, мало ли – может быть, она тоже ходила в заповедник.
- Свидетели такого не припомнят.
- Но Туриц мог заподозрить что-то в этом роде…
- И устроить засаду? На собственную дочь? – Дик покачал головой, ухмыляясь. – Твоя фантазия, Проф, даст фору любому сценаристу фильмов ужасов. Впрочем, скоро нам приведут месье Буля, и мы у него спросим, кто же той ночью посещал его заповедник.
Я почувствовал, что меня дурачат. Дик то ли раскусил фарс, то ли успел вычитать новую информацию в протоколах.
Дверь распахнулась, в кабинет вошел хмурый Тонин.
- Я не могу держать здесь Буля дольше положенного, - сообщил он. – Через три часа он должен выйти на свободу, даже если виновен во всех смертных грехах.
- Тонин, что вас беспокоит? – Дик снова уткнулся в бумаги. – Я уже говорил, слава крутого детектива мне ни к чему. Если сможем, мы расследуем это дело и тихо уедем.
- Вы так и не объяснили, какого черта вам сюда лезть вообще?!
- Не объяснил, действительно, - кивнул мой напарник. – Вам ни к чему знать о другом убийстве, которое мы расследуем в столице. Следы ведут в Мелаху – поэтому мы вынуждены поворошить здешнее осиное гнездо.
- Вы что, не понимаете? Это не игрушки! Крамен и так уже сидит из-за вас…
- Крамен сидит сам из-за себя. Нельзя бросаться на свою женщину с кулаками, даже если мир завертелся в обратную сторону. Согласны, Тонин?
Следователь пробурчал что-то невнятное и уселся в углу, скрестив руки. Дик улыбнулся.
- Замечательная компания для плодотворного допроса! Будем надеяться, месье Буль поможет восстановить хронологию того вечера и ночи, раз уж отказался это делать в первый раз.
* * *
Расставшись с Викторией, окончательно уверенной, что я обязательно отведу все подозрения от ее отца, я двинулся в полицейский участок – медленно, как будто сгибаясь под тяжестью услышанного.
Нет, не услышанного. Я не услышал ничего нового, ни капли правды – очевидно, эта милашка была не способна даже на такую малость.
Но я шел, и пока шел – заставил-таки свой котелок варить хоть немного. Как я уже повторил выше, чувство идиотизма было мне не в новинку.
Тори наплела разной чуши. Сначала она указала на меня Тонину – совершенно наобум, как я понял. Просто потому, что объявить виновным незнакомца – проще. Дельце не выгорело – да и как оно могло выгореть? Пусть Тонин устал и зол, пусть ему не терпится сбагрить это дело – но на первом же слушании меня бы отпустили. За отсутствием улик и мотива.
Теперь она снова врала. Врала вдохновенно, в уголках глаз блестели – погодите, сейчас придумаю поэтичный образ – да, вот…блестели хрустальные слезинки, плеч вздрагивали от малейшего шороха. Она куталась в простую вязаную кофту, очень толстой, грубой вязки – очевидно, довольно теплую. Но все равно лгала – и отводила взгляд.
Она заявила, что видела с Краменом свою однокурсницу. Ту самую, которая уехала за границу неделю назад. Я слушал и не верил ни единому слову, но только подойдя совсем близко к зданию полиции понял, в чем дело.
Возможно, детективная стезя мне не светит. Но я все-таки догадался – а это уже немало. Так отчаянно она могла покрывать только одного человека.
* * *
Дик велел привести Буля; мы трое сразу как-то подсобрались, памятуя о недюжинной силе хранителя заказника. За окном постепенно приближался вечер – ветер подул сильнее, по небу побежали дождевые облака. В распахнутое окно залетела пара листьев с ближайших берез, я нагнулся и подобрал их – сквозь тоненькие, испещренные прожилками листики проглядывали высотные здания. Где-то там, далеко, на меня надеялась Тори – или мне хотелось так думать, по крайней мере. Моя злость на заключение под стражу трансформировалась в какое-то упоение мыслью о том, что она нуждается в моей помощи.