- Спасибо за лестное мнение. Я не умею читать мысли и не знаю, куда идти. С крыши ты смотрел в эту сторону. Веди, если приглашение в силе.
Ну вот что за человек? Клянусь, ни одним мускулом я не выдал своих колебаний перед тем, как мы спустились с автобусной станции – и, тем не менее, он словно испытывал меня, подначивал – сдержу слово или нет.
Ненавижу, когда берут на слабо.
- В силе, конечно, - пожал я плечами. – Нам через тот проспект и прямо до парка. Потом – второй дом по левую руку.
Дик ничего не ответил. Вежливо пропустив меня вперед, он поддерживал между нами небольшое расстояние, оглядываясь по сторонам. Мой вид, надо признать, привлекал внимание редких прохожих - девушки прыскали, дамы отворачивались, а трое подростков еще долго гоготали нам вслед.
- «Плащ на босу ногу». Завтрашняя мода в твою честь, - пошутил Дик.
Я насупился, хоть он и не видел этого. Неужели забыл, что одежды я лишился по его милости?
- Проф обидчивый попался, - бормотал тот, по-прежнему держась на расстоянии. – Правило выключения эмоций не сработает… да и с десятого не сработает, каррамба! Это либо есть – либо нет, то-то.
Снова эти странные речи. Я подозревал, что у него блютуз-микрофон, подключенный к телефону или еще какой-нибудь секретный жучок. Мы пересекли парк по самой короткой дорожке – птицы давно улеглись спать, послеобеденный дождь как следует пропитал землю, трава так и не успела высохнуть – мои ноги то и дело задевали ее, покрываясь мурашками после каждой капли. Я прибавил шагу, мысленно отсчитывая минуты до того, как попаду в тепло родной квартирки. Поставлю чайник, включу телеящик – пускай курлыкает свою муть, приму горячий – по-настоящему горячий - душ и завернусь в плед. О Дике я, признаться, почти позабыл, увлеченный приятными перспективами. Но он напомнил о себе сам, стоило показаться нужному подъезду.
- Ну-ка притормози, - рука грубо рванула мое плечо. – Надо осмотреться.
- Чего тут осматривать? – взорвался я, почти сойдя с ума от холода. – Вот мой дом. Я тут живу давно, вон мои окна – там нет света, потому что я живу один. Чего тут осматривать? Сегодня дежурит тот же консьерж, что и вчера…
- Нечего, говоришь? – Дик убрал руку и пошел вперед быстрым шагом. – Да-да, правило тридцать четыре, параграф девять – не входи в дом, не получив хотя бы первую страницу сводки. И где я возьму сводку в этой кромешной заднице? То-то.
Его манера говорить с кем-то начинала раздражать.
Мы зашли в подъезд – я гордо продемонстрировал, что спокойно открываю дверь, потом прошел внутрь – как и следовало ожидать, кроме консьержа там никого не было. Консьерж показался мне довольно-таки помятым, вроде как с большого перепоя, чего раньше я за ним не замечал. Коротко кивнув нам, он углубился в кроссворд, забыв поздороваться.
Я лишь поднял брови и тут же опустил их. Нечего показывать Дику, что невежливость у нас в новинку.
Мы зашли в лифт, я, не глядя, нажал кнопку своего этажа, предвкушая, как скину это засаленное, с бурыми пятнами на подкладе пальто, и тут Дик снова удивил меня.
- Что было не так? – резко спросил он, пока двери еще закрывались. – Что-то было не так, верно?
Какого черта, едва не заорал я ему в лицо! К такой-то матери, откуда, откуда, откуда он мог узнать об этом?!
- Вахтер…
- Не тот?
- Да не, тот – только вид у него странный. Никогда не видел таким помятым. И не спросил, со мной ли ты…
Я еще договаривал фразу, а Дик уже с размаху припечатал ладонью кнопку «стоп» и нажал первый этаж.
- Это хорошо, что консьерж тот же, - пояснил он. – Есть шанс, что сработаем на дурачка.
Что такое «сработать на дурачка» я не знал. Мы вывалились из лифта; вахтер горячо шептал что-то в трубку мобильника. Наше повторное появление застало его врасплох; мы же, не глядя, прошли мимо – Дик еще подталкивал меня в спину, словно ужасно опаздывая.
- Быстрее шевелись, - приговаривал он негромко, но отчетливо. – Вечно как сонная курица плетешься…
Сначала крыса, потом курица. У него что, нереализованная тяга к ветеринарии?
Хлопнув дверью, мы бросились за угол. Подняв часы к самым глазам, Дик засек время и, наверное, промолчал бы, но, очевидно, предел терпения отразился на моем лице весьма отчетливо.
- Дадим бедняге минуту, чтобы доложиться по полной, - он сунул руку в карман, но пистолет вытаскивать не стал. – Ему, уж поверь, тоже очень хочется убедить этих ребят, что мы ушли. Так, полторы минуты – пора возвращаться.