В кафе за стойкой дремал знакомый лопоухий паренек – Стасик, или как-то так. На этот раз я заметил, что кафе называлось «Орел», в подтверждении чего вешалку в углу венчало потрепанное чучело. Кроме меня в кафе сидела пара пожилых женщин, потягивавших крепкий кофе. Я кивнул Стасику словно давнему знакомому и пристроился в дальнем углу; яркие огни проезжавших машин слепили глаза даже через оконные стекла. На несколько минут их поток застыл, превратившись в нескончаемую яркую цепь: это подошел и плавно тронулся дальше последний поезд.
В кафе вошли двое мужчин в дорогих кожаных куртках, руки в карманах, оба в капюшонах. Они кивнули Стасику и сели не так далеко от меня. От них исходила волна спокойной жестокости; если описывать в двух словах, то «убьют, когда необходимо и не поморщатся». Я вжался в свой угол, навострив слух, насколько это было возможно: двое говорили тихо, склонившись друг к другу, но в практически пустом кафе звуки все равно разносились на некоторое расстояние.
- То, что вооружен – не проблема.
- Хорошо стреляет.
- Темно. Легче, чем днем.
- Машин много вечером?
- Одни таксисты.
- Когда?
- Минут через двадцать.
Я сразу понял, о ком речь. Сидел, как приклееный и обмирал от ужаса – только поэтому и не сорвался с места. Медленно поднялся – ноги не гнулись, пришлось опереться о стол. Махнул рукой Стасику, старательно изображая завсегдатая – тот рассеянно кивнул в ответ, протирая стаканы. За дверью мои ноги перешли на бег.
В самом здании вокзала было темно. Я резко оглянулся и обмер, глядя в упор на тех самых посетителей, не веря, что уже видел эту дорогую кожу и надвинутые капюшоны. Я с ужасом понял, что раскрыт.
Я смотрел на них, они – на меня. В кафе я еще мог остаться незамеченным, сейчас мой взъерошенный вид, обезумевшие глаза, тяжелое дыхание сказали больше, чем любые слова. Мы начали движение одновременно – я рванулся через улицу, они – ко мне, едва не сорвав с петель хлипкую дверь кафе.
Дальше я в который раз проклял свою лень – последнее посещение спортзала состоялось больше полугода назад, по настоянию тогдашней пассии. Кстати, как раз после этого похода, смывая под душем пот и усталость, я принял совершенно четкое решение с ней расстаться. Как же ее звали…Карина…Кара…в общем, неважно.
Я не понимал, куда бежать – выбора не оставалось. Самым дурацким, наверное, было помчаться по шпалам – неважно, в какую сторону – громко вопя «Караул!». Я же метнулся в сторону здания вокзала, хотя и знал, что после отхода последнего поезда там вряд ли кто-то остался. И так я приведу их прямо к Дику, хотя ведь он, наверняка, уже вернулся в отель. Но, может быть, охрана…
Я буквально взлетел по ступеням, не оглядываясь – топот ног позади и так говорил сам за себя. Центральная дверь, с двумя колоннами по бокам, отказалась поддаваться; я начал колотить в нее ногами, пока не заметил рядом еще один вход – поменьше, поплоше, зато приоткрытый. Я рванулся внутрь и как раз вовремя – об стену срикошетила пуля, за ней вторая.
История повторялась, с той лишь разницей, что со мной не было Дика. Его вообще не было нигде – либо его уже укокошили, либо он смог разминуться с убийцами. Вторая версия грела меня, но не слишком сильно – ангел-хранитель на расстоянии десятков километров так же бесполезен, как и любой другой. Я пожалел, что не успел рассказать ему про Глэдис и пастора Захарию, пока метался по кассовому залу в поисках лестницы на второй этаж.
Той самой лестницы, которая оказалась закрыта тяжелой решеткой с замком.
Возможно, мне стоило побольше доверять Дику, особенно когда он предупреждал об опасности. В остальном мои мысли путались, перескакивали с одного на другое, я вспоминал родителей, каких-то студенток, между делом всплывало лицо Тори, старшего Крамена и пастора Захарии. Дурацкая мысль, что надо бы исповедаться перед смертью, наглядно демонстрирует, до какой степени я обезумел.
Двое уже зашли внутрь – пробегая между стойкой информации и стойкой расписания поездов, я увидел их силуэты, четко очерченные светом луны. Щелкнул выключатель – теперь моя тень от сотни энергосберегающих ламп могла с полным правом называться самой предательской составляющей бытия. Чтобы хоть как-то затруднить бандитам задачу, я отступил в плохо освещенную часть зала, туда, где пара ламп не горела, а фальш-стена создавала что-то вроде закутка. Здесь тоже было окошко, похожее на кассовое – само собой, закрытое. Прижавшись к стене, я затаил дыхание – они меня, безусловно, найдут, но как не побороться за несколько дополнительных минут жизни?