Хватит уже нытья, надоело.
- Спасибо тебе, Дик, - вот и все. – Я сделаю все, как ты сказал. Прощай.
Развернулся и зашагал прочь изо всех сил. Еще несколько мгновений и я умолял бы его простить меня, дать шанс все исправить и не выкидывать вот так, словно ненужный балласт.
Но именно этим балластом я и был.
Точка.
Я дошел до своего дома – точнее, бывшего дома – пешком, так как просить денег на транспорт… ну, вы понимаете. Слова Дика о том, что я должен все забыть, не шли из головы – мне-то казалось, он предложит хотя бы зайти в управление, пусть в приказном порядке, но… Я ощущал чудовищную пустоту – и никчемность. Какой я профессор, если кафедры у меня уже нет? Какой писатель, если не сделал ни одной записи? Какой сын, какой друг…ну и дальше по наклонной. Самобичевание в натуральном виде – и пока я шел, я успел замерзнуть и набичеваться всласть. Выше крыши, как говорят.
Ключей у меня не было, конечно же – пришлось звонить в дверь. Мне открыл новый консьерж, одутловатого вида старик – я сказал, что мне нужно поговорить с хозяйкой квартиры номер пятнадцать, и он ушел звонить. За это время я беспрепятственно поднялся по лестнице, не особо торопясь – и, само собой, обнаружил запертую дверь. Послонялся по коридору, припоминая какие-нибудь радостные события из прошлой жизни, чтобы не так тягостно было расставаться и выслушивать жалобы домовладелицы. Чем больше хорошего вспоминалось, тем меньше я хотел уходить. Все-таки почти пять лет…
Послышался скрип лифта. Я приготовил самую скорбную из возможных поз и прикрыл глаза. Госпоже Бьянке Колесовой принадлежали все четыре квартиры на этом этаже – она проводила время в заграничных путешествиях и не так уж часто проверяла, как все идет. Главное – вовремя получить оплату и не создавать шума. Поэтому я не слишком тешил себя надеждой, что бальзаковский возраст госпожи Колесовой и необъятного размера бюст сыграют хоть какую-то роль в моем оправдании.
Она выплыла из лифта и немедленно рухнула в мои объятия.
- Дорогой господин Эмрон! Эрик… можно я буду называть вас Эрик? – я растерянно кивнул, робко прикоснувшись к массивному плечу. – Наконец-то вы приехали! Я уже собиралась уменьшить вам квартплату в связи с долгим отсутствием. Надеюсь, конференция прошла хорошо? Здесь творились сущие ужасы, господин Эм… Эрик. Представляете, убили Монтегю, нашего консьержа! Вы таким чудом разминулись с убийцей!!
Она отстранилась, и я что-то пробормотал, вроде как слова благодарности и сочувствия Монтегю.
- Знаю, вы потеряли ключи. Господин из Управления оставил для вас сверток на столе, а ключи я сделала новые. Вот, возьмите, пожалуйста! Надо бы с вас приглашение на ужин вытребовать, за услугу, - она глупо хихикнула и порозовела.
Я открыл дверь, все еще находясь в столбняке. Все прибрано, на кухне – никаких следов нашей с Диком борьбы, никаких обломков ноутбука. На столике в прихожей – свежий паспорт и запечатанная коробка с сотовым телефоном. Госпожа Колесова, все еще хихикая и намекая на ужин, наконец, откланялась. Я остался один посреди собственной квартиры, тупо оглядывая привычные стены. Мир в моей голове перевернулся.
Я отошел только через полчаса. Умылся, залил в чайник свежей воды. Кинулся звонить родителям. Мне ответила вполне жизнерадостная мама, которая тоже знала о конференции – какой к черту конференции?? – сказала, что сожалеет о проблемах сотового оператора в том городе и надеется, что у меня все в порядке, и я не слишком похудел. Ее беспечное стрекотание в трубке оказало на мой мозг слишком сильное воздействие – я начал думать, что спал и видел сон. Если бы не отсутствие ноутбука…
Пообещав маме выбраться в выходные за город, я позвонил на работу, прямо в деканат. Мои руки дрожали.
В деканате трубку взяла заведующая научным сектором – вот непруха! – госпожа ван Кон, старая дева азиатской внешности, вечно ко мне придиравшаяся во время защиты диссертации.
- Добрый день, мисс ван Кон. Это Эрик Эмрон…
- А, господин Эмрон! – довольно бодро ответила та. – Рада, что вы уже вернулись. Сможете завтра выйти на работу или нужен дополнительный выходной? Вас замещал профессор Маки, но вы сами знаете, он довольно рассеян.
То, что меня замещал Маки, было в порядке вещей. Хотя намного чаще я замещал его сам, так как Маки страдал нервными расстройствами и лежал в клинике по месяцу, а то и более. Но вот то, что Ванконша – простите за местный слэнг – говорила со мной так любезно, являлось не просто чудом – чем-то сродно второму пришествию.