Она догнала меня через пять минут, показавшихся вечностью. Мы как-то неловко помедлили и резко обнялись, прильнув друг к другу, словно к целебному источнику. Потом так же отпрянули, смущенно глядя в землю. Я чувствовал себя школьником…
Нет, неправда. Я чувствовал себя так, как никогда раньше. Ни в школе, ни в институте. Ни с одной девушкой мне не хотелось быть достойным чего-то. Я осторожно предложил руку, и она взяла меня под локоть. Я чувствовал себя рядом с леди из прошлого века, хотя на Виктории были длинные хлопковые брючки и футболка, поверх которых она набросила полупальто.
Холодный ветер взметал снежную пыль с травы и деревьев; мы шли сквозь ледяной туман в сторону центральной магистрали.
- Я подумала, стоит поговорить с...
- Тебе очень нужно на занятия сегодня? – перебил я.
- Нет, не так, чтобы…
- Тогда идем!
Мы вскочили в проезжавший мимо трамвай. Я с трудом помнил, что где находится с Мелахе, поэтому вышел тоже наугад – рядом с зоопарком. Тори что-то порывалась сказать, но я не слушал, купаясь в эйфории.
Мы отправились смотреть на моржей и тюленей, которые, наверное, единственные в городе радовались окончанию лета. Потом кормили голубей, ели сладкую вату – я успел забыть ее вкус! – и, конечно же, сразу за зоопарком оказался парк аттракционов и большой торговый центр.
- Эрик… - сотканная из мечты девушка рядом со мной смеялась, блуждая по комнате кривых зеркал. – Эрик, это…
- Просто молчи, - приказал я, притягивая ее к себе. – Слова не имеют значения.
И она знала, что это так.
- Эрик, я должна тебе сказать что-то…
Тори удалось вставить слово, пока я вытирал пятнышко мороженого с ее щеки. День уже перевалил за полдень – откатавшись на каруселях, мы посидели на лавочке в парке, разбивая мерзнущих уток на пары и подначивая селезней, мимо лениво катили коляски молодые мамаши и в целом эта среда казалась мне лучшей за всю жизнь, ну или по крайней мере за последние лет десять.
Я не помнил, когда в последний раз видел родителей в романтическом настроении. И мать и отец были далеко не стариками, но при этом даже следы нежности давно стерлись из моей памяти. Утро каждый встречал будничным кивком, и оба родителя начинали кружиться вокруг меня, всячески демонстрируя, что я – то самое, что их объединяет и то, что приносит им радость. Поначалу – в пору учебы, когда я только недавно переехал в столицу и жил в общаге – мне льстило подобное внимание, я думал, это признак проснувшегося уважения отца и гордости матери. Со временем мне стало казаться, что это, скорее, незамысловатый способ бегства от супружеской жизни; я не хотел представлять, как они в молчании проводят вечер за вечером в мое отсутствие.
- Подожди, ничего не говори, - я коснулся ее губ так легко, как только мог. – Пойдем, покажи мне твои самые любимые места.
Виктория улыбнулась – так грустно, что защемило сердце.
- Ты совсем меня не слушаешь…
- Потому что все неважно, радость моя, милая моя, подарок мой. Я увидел тебя и понял…
- Мне нужно позвонить куратору группы. Это буквально минута, - она упорхнула.
Я любовался издалека, как она что-то импульсивно объясняет по мобильнику – ведь прогульщики всегда оправдываются напористо и громко, это естественное следствие стыда и предчувствие раскрытия лжи.
Потом она вернулась – чуть нахмуренная, взяла меня под руку.
- Идем, я покажу тебе мое самое любимое место.
Я обрадовался, что Тори отказалась от попыток что-то мне рассказать. В конце концов, мне столько раз за последние дни доказывали, что все под контролем, я хорошо запомнил наставление Дика не вмешиваться и поэтому считал себя вправе посвятить любимой девушке все свободное время.
Да, Виктория - моя любимая девушка. Разве могло быть иначе?
Мы постепенно приближались к центру города; под ногами кружились жалкие остатки опавших листьев – Мелаху постепенно накрывала зима. Я слышал, что снег здесь выпадает только под новый год тонким, прозрачным слоем и тут же тает, чтобы вернуться на неделю суровой метелью в феврале. Мы дошли до центральной площади – фонтан уже умер и рабочие проводили демонтаж оборудования, запечатывая центральную композицию в большой деревянный короб. Впервые в жизни я не хотел никуда – только быть здесь, сейчас и с ней. Тори, неторопливо шагая рядом, осторожно сжала мой локоть.
- Мне всегда хотелось, чтобы не как у… чтобы не как у родителей. Без ругани, без ссор. Поэтому так долго…