Я дал сигнал пригласить Питера.
У громилы глаза налились кровью уже от одного моего вида. И от вида Тори.
Я задал ему все те же вопросы – под сверлящим взглядом Тонина, который для наглядности вертел в руках новенькие наручники – и получил все те же ответы. Эмма была там, я ничего не мог с этим поделать.
Ужасная мысль зашевелилась в моей воспаленной голове.
Следом за ней пришло озарение: я вытащил мобильник, нашел сайт «Центра клинической психологии» и беглую фотографию Маргреты Рипл и сунул под нос бычаре.
- Видел ее когда-нибудь?
Тот поначалу не хотел смотреть. Я со всей силы повернул его башку так, что едва не свернул шею. Тот завопил.
- Я сказал – видел ее когда-нибудь?
Питер проморгался – видать, звездочки перед глазами порхали.
- Ну? – наконец выдавил он, вглядевшись.
- Баранки гну! – рявкнул я. – Видел или нет?
- Ну видел.
На диване Тори растерянно смотрела куда-то между нами.
- Где, когда?
- Да не помню я когда… - отмахнулся от меня громила. – Месяца три уж прошло…точно. Экзамены тогда только начались вроде…не помню. Психологические тесты какие-то вроде...
А ведь Памела Гринвуд тоже приняла нас за психологов! Как это Дик упустил...
В этот момент в комнату ворвалось что-то яркое на огромных каблуках. Приглядевшись, я различил среди всех цветов радуги размалеванное женское лицо.
- Мисс Гринвуд, я же сказал вам что нет необходимости… - начал было Тонин.
- Вы затрахали его допрашивать! – заорала девушка. – Гребаные копы!
Она была явно под градусом.
- Ну померли и померли, хер с ними, ясно?! Что теперь, конец света? Пускай гниют себе, что вы лезете к другим? Что вам, больше всех надо? – тут она заметила сидящую на диване Викторию. – А ты, тихоня, целочка-девочка, ты чего – с ними заодно?
Тори покраснела.
- Ты чего, отмалчиваешься? Думаешь, подружка сбежала и ты не при делах? Слышите, она тоже все видела… они же не разлей вода, сиамские, твою мать, близнецы… ее вот допрашивайте. Скажи, Питер… сдай ее.
Тонин вызвал сержанта и обоих вывели.
Я тоже вышел следом в коридор, приводя мысли в порядок. Значит, доктор Рипл приезжала заранее – еще до убийства Оскара. Наверняка, встречалась с Глэдис – по-прежнему совершенно неясно, на какие деньги ее дочь прячется в психлечебнице.
В том, что Эмма прячется, я уже не сомневался.
Как и в том, что она убила всех трех молодых людей. Про убийство Робинсона и говорить нечего – он должен был быть у нее номер один.
Открытие меня напугало. Доказательств практически не было – а значит, требовалось их отыскать. И кто, кроме Глэдис, мог договориться о таком убежище? Как девчонке девятнадцати лет удалось справиться с тремя парнями – ведь только Робинсон был изрешечен пулями.
Но зато ясно, почему он позволил ей приблизиться. Думал, падчерица ничего ему не сделает, этот наивный бомж-педофил.
Ни слова Тори, поклялся я себе. Ни слова, иначе она не переживет.
Что-то внутри меня подсказывало, что она догадывалась.
Бедная моя девочка…
Глава 20. Спасение
Мы вышли из здания полиции в начале шестого – на город уже спускались густые южные сумерки, грозя перерасти в кромешную темень в самое ближайшее время.
- Эрик, я…
- Сейчас нам очень важно навестить Глэдис, - я начал говорить вслух в продолжение собственных мыслей. – Только она может…
- По поводу того, что сказала Пэм…
- И надо добраться до комнаты Эммы. Может быть, сказать, что ты абыла там что-нибудь?
- Ты меня не слушаешь! – она с деланным возмущением топнула ножкой.
- Конечно, слушаю, - я закружил ее, словно пушинку и несколько раз поцеловал в нос. – Пойдем скорее, нужно добраться до Глэдис и потом еще успеть на поезд.
Мы почти бежали, то и дело останавливаясь, чтобы обняться. Чувство счастья, хоть и омраченное жуткими подозрениями в адрес Эммы, переполняло меня до самых кончиков ушей. Тори загадочно улыбалась, когда я целовал ее пальцы, и теребила мои волосы.
- И все-таки я хотела тебе объяснить…
- Опять этот козел в рясе! – не удержался я. – Смотри, все шарится под окнами, может, Глэдис наконец-то его выставила?
Действительно, уже издалека было заметно знакомую коричневую фигуру патера Захарии. Он топтался среди пожухлой травы, меряя шагами узкое пространство между калиткой и входной дверью. Я замедлил шаг, надеясь, что не придется прорываться через него в дом, но увы.
- Кажется, я знаю, как надо с ним разговаривать, - пробормотал я. – Патер Захария!