И, судя по тем пассажирам, что мир ещё воспринимали, лицом не уткнувшись в смартфоны, мои впечатления в общем и целом они разделяли. В их взглядах нервозность сквозила, и лёгкое недоуменье читалось в глазах беспокойных. Но общая серая масса, по-прежнему пялясь в смартфоны, была ко всему равнодушна.
Смотря в безучастные лица, подумал я вдруг: в веренице бесцветных бесформенных будней, разбавленных лишь новостями о всех мировых катаклизмах, мы все потеряли способность любым чудесам удивляться. Годами, а может, веками мы движемся тем же маршрутом. Как роботы, как автоматы, мы едем уныло в конторы и офисы, и на заводы, в больницы и школы, не видя, что часто вокруг происходит. Меняются лишь инструменты, приборы и гаджеты, мы же становимся их приложеньем, в рабов превращаясь послушных, и этот процесс бесконечен.
Так думал я, стоя в вагоне, и мысли меня удручали. Но девушку тут я увидел, которая книгу читала. И книга была настоящей, а не электронной подделкой. А в наше смартфонное время такое увидишь нечасто. Сидела она чуть поо́даль, но что-то меня подтолкнуло, и через толпу пассажиров протиснулся к ней я поближе. И, чудо! Едва уловимый, духов аромат её нежный почувствовал я в ту секунду! И это, заметьте, в вагоне, где не было запахов вовсе! И я, как болван распоследний, взирал на неё изумлённо. Наверное, пристальный взгляд мой её потревожил, и быстро она на меня посмотрела. Цвет глаз её был тёмно-карий, а взор, словно омут глубокий: серьёзный и чуточку грустный. От взгляда её растерявшись, слов умных не смог отыскать я. Не выдумав лучше предлога, я глупо спросил:
– Что читаешь?
– Ремарка, – она отвечала, блеснув мимолётной улыбкой, и не было в этом ответе ни доли кокетства, ни фальши. Наверное, вид мой дурацкий немного её позабавил. Не став ухудшать положенье покрытою плесенью шуткой – вопросом об авторе книги, я просто сказал:
– Извините меня за назойливость эту, но нынче нечасто увидишь бумажные старые книги в метро, а последний известный мне случай, когда эту книгу читали в вагоне, был в фильме «Москва, что не верит слезам». Романтики нынче не в моде.
– А что нынче в моде? – она отвечала мне в тон, улыбнувшись искристо и как-то по-детски.
– Не знаю, поскольку и сам я давно уж не в моде.
– И правда, ведь Вы изъясняетесь странно. Последний известный мне случай манеры такой разговора встречала я в фильме известном «Москва, что не верит слезам».
Теперь уже я улыбнулся. Хотел я спросить её также о том, что случилось сегодня, что запахи будто исчезли, но поезд на станцию прибыл.
– Ой, что это я заболталась! Пора мне бежать! – торопливо к дверям направляясь вагонным, она мне промолвила быстро.
– Какие духи у Вас? Можно узнать Ваше имя? – сбиваясь и путая фразы, я крикнул. В ответ прозвучало мне: «Анна!»
Не знаю я, что это было: названье духов или имя. Остаток пути до работы проделал я в жутком смятенье: всё думал и думал о встрече. А в офисе местный наушник и сплетник по имени Вова ко мне подлетел, весь на нервах. Давно он решил почему-то, что мы с ним друзья. Он вцепился в рукав мой железною хваткой, чтоб я не ушёл ненароком, и слухи последние Вова мне смог рассказать. Волновался, похоже, изрядно, поскольку свои беспокойные глазки он пучил сильней, чем обычно. Зловеще шептал он мне в ухо, что всё безвозвратно пропало, что запахи будто исчезли, поскольку идут испытанья оружия нового где-то, и скоро хана всем настанет.
– И кто испытания эти проводит? – спросил я наивно у Вовы, позлить его чтобы.
– А бог его знает! – шипит он. – Кто надо, вот тот и проводит! И вовсе неважно всё это, а главное, всем нам – хана!
И слово «хана» говорил он с таким придыханием скорбным, что муторно было на сердце. В течение дня о работе никто абсолютно не думал, и все только и обсуждали события дня. Секретарша директора Света страдала, и в страшном была огорченье, поскольку духи дорогие пропали теперь безвозвратно. И это теперь, когда шефа она уж почти приручила. Прошёл день достаточно нервно. Все были на взводе. Вернувшись домой, я включил телевизор.
Ни слова о том, что случилось, нигде в новостях не сказали. Ну разве что дикторы как-то глазами косили сильнее обычного, или, как в детстве любил говорить мой приятель, «косячили пущего прежне». «Ну ладно, живём мы на свете давно и, конечно, привыкли к фортуны крутым поворотам, посмотрим, что дальше случится!» – себе я сказал, съел свой ужин и спать завалился пораньше.
Наутро был вновь удивлён я. Будильника звон бесконечный меня доконал, и рукой я прихлопнул злодея спросонья, к несчастью, попав по стакану с водою, что рядом поставил, и залил свой новый мобильник. Пришлось мне вскочить поскорее с постели, смартфон свой спасая. А впрочем, уже на работу пора собираться мне было. Принюхался: запахи, вроде, по-прежнему не появились. А всё остальное, похоже, пока обстоит как обычно.