— Я думал, ты будешь не против, — сказал Саймон вчера, когда она гневно упрекала его.
— Ты надеялся, что я не узнаю!
Он изобразил просительную улыбку:
— Это всего лишь местный листок.
— Но в городе присутствует половина спортивной прессы мира, и репортеры подхватят сообщение о «милой парочке» и разнесут его по всему свету, — запротестовала Эшли.
— А эта судьба хуже смерти?
— Ну, не совсем так, но…
— Ты бы не подняла такого шума, если бы тебя назвали подружкой Витора, — бросил Саймон.
Эшли нахмурилась еще сильнее. Их разговор набирал темп, запестрев утверждениями, случайными догадками, признаниями, а в заключение она сделала его своим наперсником, о чем сейчас жалела.
Она сложила заново свою куртку. Конечно, Эшли добилась от Саймона торжественного обещания, что он перестанет похваляться связью с ней, в обмен на ее присутствие на заезде. Но в этом ли только дело? По правде говоря, круговые гонки были скучными и утомительными, особенно когда и поговорить-то не с кем. Или она надеялась, что Саймон скажет Витору о ее присутствии и тот разыщет ее и объявит ей о своей неумирающей любви? Ее губы сложились в слабую улыбку. Эта мысль принадлежала к области фантазии. Шансы на то, что по прошествии щести недель ее «одноразовый» любовник передумает, были нулевыми.
Внезапно Эшли сообразила, что у всех присутствующих вдруг одновременно перехватило дыхание и все вокруг уставились на экраны мониторов. Взглянула на экран и она и увидела хаос. Одна гоночная машина врезалась в ограждение безопасности, разрушила стенку и вынудила другие машины закрутиться на месте. Пространство заполнилось летящими камнями и кусками металла, смерчами пыли, в которой невозможно было различить цвет машины, ставшей поперек трека, но, похоже, она принадлежала «Дэлджети». В отчаянии ее рука метнулась к горлу. Кто в кабине? Саймон или… Витор?
Телекомментатор взволнованно описывал драму, но, как Эшли ни прислушивалась, не могла выхватить из потока слов имя жертвы. Эшли повернулась к сидевшей рядом пожилой женщине и спросила об этом ее, но тут картинка на экране сменилась. Из другой машины с трудом выбрался водитель и побежал назад.
— Витор д'Аркош спешит на помощь своему товарищу по команде, — закричал комментатор. Значит, та неподвижная, безжизненная фигура — Саймон, оцепенело подумала Эшли. Добежав до его машины, Витор склонился над ней, пытаясь высвободить и вытащить тело молодого гонщика, но кузов сильно деформировался. Витор принялся неистово разбирать кузов, дергая за искореженные куски металла, как вдруг из-под машины полыхнуло пламя.
— Он пытается вытащить парня на случай, если взорвется горючее, — пробормотала соседка.
Появлялись все новые языки пламени, но Витор продолжал тянуть и дергать рваный металл. Пламя уже плясало вокруг его ног, когда появились еще два водителя, схватили его за руки и силой оттащили от горящей машины. Пока он яростно вырывался из их рук, сплошная стена оранжевого пламени скрыла машину. Эшли в ужасе отпрянула от экрана. В следующее мгновение набежали люди с огнетушителями, и пламя было погашено. Ошеломленная, она продолжала вглядываться в экран. Все происходило, как в замедленной съемке, а здравый смысл подсказывал, что весь инцидент продолжался лишь секунды.
— Подъехала машина «скорой помощи», — сообщила соседка, но Эшли уже вскочила на ноги и, прихватив куртку, стала проталкиваться сквозь толпу зрителей.
Поскольку ей не захотелось встречаться с Селештой, она сидела на трибуне для публики, в отдалении от трибуны для приглашенных, стоянки гоночных машин и мастерских. Теперь она бежала туда. «Скорая помощь» будет выезжать в том месте, сообразила Эшли, надо подстеречь ее там и поехать в больницу вместе с Саймоном. Обогнув киоски с «горячими собаками» и сувенирами, посвященными Формуле-1, и автостоянку, Эшли припустила вдоль трека.
Когда ее легкие вот-вот должны были уже лопнуть, она добежала до двойных ворот в высокой ограде из металлической сетки.
— Мне нужно войти, — прохрипела Эшли, когда ворота приоткрыл охранник.
— Извини, дорогуша, пропуск, — заговорил он и отпрянул, когда она молча оттолкнула его и рванула дальше.