Услышав, о чем они говорят, Витор крикнул:
— Отличная мысль! Ты не находишь? — Он радостно улыбнулся Эшли.
Лицо Эшли тоже осветилось улыбкой. В отсутствие Маргриды я скажу ему, чтобы он оставил притворство… и свои ласки. Немедленно.
— Прекрасная! — согласилась Эшли.
— Правда здорово? — обратилась Маргрида к Томасу четверть часа спустя, когда он уже сидел в своем кресле безопасности в ее потрепанном «рено». — Сейчас ты познакомишься с лучшей подругой бабушки.
В восторге от еще одной прогулки на машине, малыш захихикал.
— Надеюсь, он произведет хорошее впечатление на Эстель, — бросил на прощание Витор.
Его мать рассмеялась и завела двигатель:
— Сколько я ждала этого момента.
«Рено» еще удалялся от дома, а Витор уже обнял Эшли за плечи.
— Эстель известная болтунья, так что, думаю, их не будет по меньшей мере часа два.
— Хорошо.
На его губах заиграла улыбка.
— Так ты жаждала остаться наедине со мной так же сильно, как я?
Неподвижно стоявшая Эшли освободилась из его объятий, как только машина исчезла из виду.
— Я хочу обстоятельно поговорить. Сейчас! — объявила она и, повернувшись на каблуках, вошла в дом.
— Я думал, мы поговорим после уик-энда, — высказал сомнение Витор, последовав за ней в гостиную.
— Планы изменились, — резко бросила Эшли. — И все из-за тебя!
— Из-за меня? — У него брови поползли на лоб. — Что я такого сделал?
— Для начала ты избрал не то амплуа. Дважды. Тебе следовало стать актером. Мне не нравится то, как ты делаешь вид, будто без ума от меня, — выпалила она, сверкнув светло-карими глазами и уперев руки в бока, — и мне не нравится, как ты обманываешь свою мать. — Она понизила голос. — Терпеть не могу.
— Эй! — прошептал Витор и потянулся к ней, пытаясь положить руку на ее плечо.
Эшли отстранилась и холодно бросила:
— Оставь свои штучки. И не очень-то полагайся на то, что я неравнодушна к тебе. Ты бессердечно манипулируешь своей матерью, внушая ей, что мы с тобой вступаем в долгий и счастливый брак, и достигаешь этого, манипулируя мной. Но очень скоро надежды твоей матери рухнут, и она будет несчастна. Что же до меня… — К своему ужасу, Эшли почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы. Она сделала усилие, чтобы не расплакаться. Последнее, что она может себе позволить, это плакать. Стоит только начать, и уже не остановиться. — Я знаю, что правовой статус Томаса важен для тебя, как и для меня, — быстро переменила она тему. — Я за то, чтобы он мог сказать, из какой он семьи. Я за то, чтобы он мог высоко держать голову в любой компании. Но я против притворного брака и не могу согласиться на него даже на пять минут. Это убило бы меня. — Она сорвала с пальца кольцо и протянула ему. — Это кольцо тоже убивает меня.
— Подожди! — вскрикнул Витор.
Эшли издала горький смешок.
— Чего? Наше занятие любовью два года назад не имело для тебя никакого значения, а сейчас вдруг нет ничего важнее нашего бракосочетания. Ты, видно, можешь спокойно скользить по поверхности, ну а я, к сожалению, не…
— Что не имело для меня значения? — прервал Витор. Какое-то мгновение он разглядывал кольцо в своей руке, потом сунул его в задний карман брюк. Когда он поднял на нее взгляд, в его глазах светился холод. — Если память мне не изменяет, это ты объявила его «несущественным» и попросила забыть о нем. — Обожающий жених уступил место суровому обвинителю.
— После того, как ты сказал, что тебе не до меня, — кисло возразила Эшли. — Это можно было понять так, что ты не желаешь иметь со мной никаких дел.
Долгое, тягостное мгновение он пристально разглядывал ее.
— Так ты просила забыть о нашей встрече из-за того, что я… — Опустившись на софу, он спрятал лицо в своих руках. Наступило напряженное молчание. Стало слышно, как на каминной полке тикают бронзовые часы. Где-то чирикала птичка. — Мне было очень дорого то наше занятие любовью, — произнес он наконец, проведя обеими руками по своим густым темным волосам и подняв глаза на нее. — Я любил тебя. Во время той нашей февральской встречи я понял, что ты нечто особенное. Я знал, — пусть это прозвучит банально, — что мы созданы друг для друга.
Эшли не желала поддаваться обману и потому требовательно спросила:
— Почему же ты сказал, что тебе не до меня?
— В разгаре был сезон Формулы-1.
— Какое это имело значение?
— Огромное!
— Не понимаю. Пусть ты зациклился на своих гонках, я тоже была занята работой. У меня не было времени на роман, и я не позволила бы, чтобы он помешал твоей или моей карьере. Я знала, что ты был поглощен гонками, и не собиралась посягать на твое занятие.