— А что она говорила о Ягоде?
— Немного. Я понял, что Ягоде он здорово вскружил голову. Подарил ей кольцо, золотое, с рубином. В ювелирном магазине заплатил за него семь тысяч.
— Ну, от этого он не обеднял, — усмехнулся майор.
— Павел обещал осенью, ну самое позднее зимой жениться на Ягоде — она перед Весей хвастала. Потом собиралась уехать к нему в Познань, дескать, там Павел будет учиться, а она работать. Веся считает, что на самом деле он ей ничего не обещал, что Ягода просто перед подругами хвасталась. И вообще, сдается мне, Веся не очень-то жаловала Павла, обозвала его даже заносчивым сопляком.
— А почему так?
— Пан майор, — укоризненно заметил агент, — да разве за такое короткое время узнаешь все? Я и так, считаю, сделал порядочно. И остальное узнаю, только чуть позже. Мы договорились встретиться в субботу, в дискотеку идем.
— Ну, я вижу, ты времени зря не теряешь.
— Берем пример с руководства, — нахально ответил Адам Дзюба, но тут же сам испугался своей наглости и поспешил добавить: — Я ведь только в интересах следствия, вы же мне приказали.
Качановский не обиделся.
— Ну ладно. В конце концов, это твое личное дело. А для меня главное — получить сведения.
— Положитесь на меня, пан майор. В понедельник я вам их добуду.
Тем временем майор установил, что Ягода Олесяк работает продавщицей в одном из частных магазинчиков на Маршалковской. Ее младший брат учится в школе. Отец — железнодорожник, работает на Гданьском вокзале, мать — на фабрике имени Розы Люксембург. Квартира у них хорошая, просторная, оставленная еще родителями отца.
В школе Ягода была одной из лучших учениц. И ученики, и учителя ее любили. Как-то она призналась классной руководительнице, что в этом году выходит замуж за парня, с которым познакомилась в школе. Учительница знала Павла Выгановского, он был ее учеником.
Учителя о Павле Выгановском немного могли сказать. Знали, что он из необеспеченной семьи — об этом можно было судить по его одежде. С товарищами близко не сходился — видимо, из гордости, не желая казаться хуже их. По мнению учителей, и учился он хорошо тоже из честолюбия, хотя особенными способностями не отличался. Держался особняком, никогда не говорил ни о себе, ни о своей семье. В вечерней школе, где разница в возрасте между учениками и учителями невелика и между ними часто возникают приятельские отношения, такое поведение не могло не вызывать удивления.
Шустрый следопыт Адам Дзюба со своей стороны тоже раздобыл кучу сведений о Выгановском. От Веси Косинской, разумеется. По ее словам, деньги были для Павла всем, можно сказать — составляли цель его жизни. Больше его ничто не интересовало. Как-то он хвастался в классе, что работает над изобретением, которое принесет ему славу и деньги. Веся не понимала, как ее подруга могла в такого влюбиться. Пыталась даже отговорить ее, но без толку. Что же касается Павла, то он старался всячески скрывать свои отношения с Ягодой, даже запретил ей рассказывать о нем родителям. И своей матери ничего не говорил, ни разу не свозил ее в Надажин. Об их отношениях знала только Веся.
Все это были мелочи, однако они явились тем материалом, из которого майор лепил портрет молодого человека. Пришло время действовать. Теперь он уже точно знал, где находятся деньги Павла.
Однажды после работы Ягоду Олесяк задержали и доставили во дворец Мостовских. Майор Качановский проводил допрос официально, по всем правилам, в присутствии своего помощника, поручика Смульского. За машинкой сидела сотрудница милиции. И она, и поручик были в форме. На столе стоял наготове магнитофон. Для Качановского было важно, чтобы девушка поняла, насколько серьезно относятся в милиции к ее показаниям, какое большое значение им придается. Пусть дойдет до ее сознания, что дело нешуточное, ложь и увертки могут только повредить.
Записали анкетные данные, предупредили Ягоду Олесяк, что она будет допрошена в качестве свидетеля и что за дачу ложных показаний будет привлечена к ответственности. Затем Качановский спросил:
— Признаете ли вы, что несколько месяцев назад, в сентябре или октябре, Павел Выгановский дал вам сверток, а может быть, папку с просьбой ее спрятать?
Девушка вспыхнула, но постаралась ответить спокойно:
— Нет.
«Лжет», — подумал Качановский, а вслух произнес:
— Вы были невестой Павла?
— Да.
— Вы собирались пожениться осенью или на рождество?
— Да, но Павел умер.
— Вам известно, как погиб Павел?
— Да, я слышала, что его убили какие-то хулиганы.
— Мы знаем, что Павел Выгановский передал вам пакет. В нем, как он сказал вам, находится чертеж замечательного изобретения, которое должно принести ему славу и деньги. Весьма благородно с вашей стороны, что вы и после смерти Павла держите данное ему слово.
Девушка молчала.
— Мне очень жаль, — продолжал майор, — но я вынужден развенчать созданный вами образ любимого человека.
Ягода Олесяк с удивлением посмотрела на майора.
— Павел Выгановский был не изобретателем, а обыкновенным грабителем! — Качановский намеренно выбрал грубую формулировку.
Девушка сорвалась с места и, казалось, вот-вот бросится с кулаками на офицера.
— Это неправда, неправда! — крикнула она, но силы покинули ее, и, тяжело опустившись на стул, девушка разрыдалась.
Поручик Смульский налил воды в стакан и подал его Ягоде. Взяв стакан дрожащей рукой, девушка отпила глоток и вытерла слезы носовым платком.
— К сожалению, это правда, — сказал майор. — Выгановский — один из грабителей, захвативших семь миллионов злотых, принадлежащих заводу точных приборов в Надажине. Шестого сентября прошлого года они напали на машину завода. Потом сообщники убили Павла.
— Почему?
— В Познани Выгановский стал вести образ жизни, привлекающий внимание: снял роскошную квартиру, накупил много дорогой одежды, приобрел машину за триста тысяч злотых. Да и вы сами не могли не обратить внимание во время его приездов в Варшаву, как он изменился. Вам он наверняка рассказывал, что дает уроки, за которые хорошо платят, — это тоже из области мифов, как и разговоры об изобретении. Его сообщники имели все основания опасаться, что такая резкая перемена в образе жизни молодого человека привлечет внимание милиции, а это создаст непосредственную угрозу и для них самих. И они его убрали.
Девушка молчала. Ее пальцы нервно теребили платок в руках.
— В квартире Выгановского в Познани мы нашли спрятанные триста тысяч злотых. Потратил он за это время, по нашим расчетам, около четырехсот тысяч. Если в нападении участвовало три человека, как мы считаем, то после дележа каждому досталось более двух миллионов четырехсот тысяч злотых. Значит, у Павла Выгановского оставалось еще около миллиона семисот тысяч. Эти деньги он попросил спрятать вас.
Девушка молчала.
Качановский выдвинул один из ящиков стола и вынул из него листок бумаги.
— Вот, — протянул он его Ягоде Олесяк, — это ордер на обыск в квартире ваших родителей, где вы проживаете. Как видите, ордер подписан прокурором.
Девушка прочла поданный ей документ. Майор продолжал:
— Подумайте хорошенько. Все равно мы найдем этот сверток или пакет, и тогда вам придется отвечать перед законом за сокрытие краденого. Мы вынуждены будем вас арестовать. Сколько придется пережить стыда и вам, и вашим родителям. Совсем другое дело, если вы отдадите нам этот пакет добровольно, тогда не будет оснований привлекать вас к ответственности. Безрассудным упорством вы можете испортить себе жизнь.
В ответ — молчание. И опять его прервал майор:
— Мне хотелось бы, чтобы вы поверили в наше доброе к вам отношение. Давайте сделаем так. Сейчас вы одна пойдете домой и сами принесете нам этот пакет. Вскроем мы его здесь, у нас. Если там не окажется денег, а будут только какие-нибудь чертежи или описание изобретения, то я обещаю не читать их и тут же верну вам все в целости. Даю честное слово.