Эти два дела стоили майору Маковскому много здоровья и нервов. За всю его почти двадцатилетнюю службу ни разу не случалось, чтобы такое серьезное преступление осталось нераскрытым. А тут еще целых два убийства, последовавших одно за другим. И не было никаких оснований полагать, что преступники будут пойманы. Приходилось только надеяться на счастливый случай.
Читая газетное сообщение, Маковский испытывал смешанные чувства: ему жаль было невинных людей, коварно убитых выродками, для которых деньги стоят больше, чем чужая жизнь, но одновременно появилась надежда, ибо таинственная банда снова дала о себе знать. Может быть, на этот раз они совершили какую-нибудь ошибку и трехлетняя борьба наконец увенчается победой?
Станислав Маковский помнил о своей клятве над могилой Стефана Калисяка. Оба дела он вел квалифицированно и добросовестно. В следствии принимало участие множество работников милиции. Несмотря на неудачи, дела не были сданы в архив. Толстые папки по-прежнему стояли в сейфе в кабинете майора. Не было, пожалуй, месяца, чтобы он к ним не возвращался, не перечитывал в сотый раз все документы и показания свидетелей, не предпринимал новых шагов для поисков преступников.
Маковский сознавал, что на карту поставлены не только его честь и самолюбие. Вся его дальнейшая, столь прекрасно начатая карьера в большой степени зависела от этого расследования. Маковскому не присвоили звания подполковника, хотя он вот-вот должен был его получить и за выслугу лет, и за успехи в работе. Никто ему не говорил, что причиной были эти две неудачи. Однако не оставалось сомнений, что только поэтому фамилии майора не оказалось в списке получивших повышение. На счету у Станислава Маковского было уже несколько блестяще проведенных дел, и в их числе — разоблачение международной банды торговцев наркотиками, перевозящей через Польшу на запад опиум с Ближнего Востока. Тем не менее майор понимал, что те два нераскрытых убийства останутся «темным пятном» в его биографии. Про такие неудачи не забывают. Даже спустя много лет «доброжелатели», которых всегда хватает, не преминут о них напомнить.
Ни начальник уголовного розыска, ни другие вышестоящие офицеры никогда майора не упрекали. Они знали, что расследование велось тщательно и по всем правилам. Специалисты не могли не признать, что майор ничего не упустил. Но следствие располагало слишком ничтожными данными. Да и преступники вели себя крайне осторожно — легкая добыча не вскружила им головы. По всей стране велось наблюдение за людьми среднего достатка, которые, внезапно изменив образ жизни, начинали бурно развлекаться и сорить деньгами. При этом был раскрыт ряд серьезных хозяйственных преступлений, но виновники не имели никакого отношения к двум нераскрытым убийствам.
Едва майор переступил порог своего кабинета, его вызвали к шефу. Вместо приветствия полковник спросил:
— Вы уже знаете, майор?
— Нападение на улице Тувима?
— Я получил рапорт из городского управления.
— Видимо, те же самые.
— Да. Тот же почерк. Снова выстрелы в спину. И какая жестокость. Преступник не только хотел завладеть деньгами. В таком случае достаточно было бы просто стрелять по ногам. А этот убивает умышленно, чтобы избавиться от свидетелей, чтобы не оставить ни малейших следов.
— Но ведь эти свидетели и так не много могли бы сказать. Что успел увидеть убитый на Белянах Адам Вишневский? Или Покора, в которого, как вы сами сказали, стреляли сзади?
— Этого мы никогда не узнаем. Быть может, один из этих людей знал бандита и тот опасался, что будет опознан?
— Не думаю. Охранник с почты, который оправился от тяжелого ранения, показал, что не знал нападавшего. Тем не менее преступник целился в грудь, а значит, намеревался убить.
— Да… То же можно сказать и о другой жертве нападения на улице Тувима. Преступник также целился в сердце. Состояние кассирши все еще очень тяжелое. Она не пришла в сознание. Врачи говорят, что, если и выживет, допросить ее можно будет не раньше чем через десять дней.
— Пистолетные гильзы найдены?
— Нет! И это несмотря на многочасовые поиски. Очень странно. Правда, по обе стороны относительно узкого тротуара тянется газон, но, если бы гильзы упали в траву, мы бы их там обнаружили.
— Может быть, их поднял кто-нибудь из зевак, сбежавшихся на звук выстрелов, и взял себе «на память»?
— Не думаю. Скорее, это сделал сообщник преступника. Вы еще не видели материалов следствия и не знаете, что у бандита был сообщник. По всей вероятности, именно он, воспользовавшись суматохой, подобрал гильзы.
— Очень рискованный шаг.
— Ну, не такой уж рискованный. Сообщника никто не знал. Он мог с успехом сойти за случайного прохожего… На место преступления милиция прибыла довольно быстро, но минут десять все же прошло. Вполне достаточно, чтобы, не привлекая к себе внимания, незаметно наклониться и поднять две маленькие латунные трубочки. Ведь все были заняты оказанием помощи раненым или попросту на них глазели.
— Но пули-то не исчезли?
— В полдень будут известны результаты экспертизы пули, извлеченной из тела убитого. Но уже сейчас у меня нет сомнений, что мы встретились со старыми знакомыми. Они могли раздобыть другой пистолет, но методов «работы» не изменили. Описание одного из бандитов, соучастника убийцы с улицы Тувима, однозначно указывает, что это тот человек, который два года назад убил Вишневского.
— Так это не он стрелял?
— Не он. На этот раз оружие было в руках другого члена банды. Низкорослого. Высокий его страховал, находясь в каких-нибудь двадцати метрах от места преступления, на улице Бачинского. Очевидно, в банде существует принцип равной ответственности всех ее членов. Если у каждого руки будут в крови и он будет знать, что в случае провала его ждет смертный приговор, то один другого не предаст и не засыплет на следствии. Старый принцип всех банд, специализирующихся на «мокрой работе».
— Вы разрешите мне заняться следствием?
— Я бы и без вашей просьбы это вам поручил, майор. Взялся за гуж, не говори, что не дюж. Я сообщил в городское управление, что вы будете координировать ход следствия. Поезжайте туда немедленно.
В городском управлении милиции не теряли времени даром. Опытнейшие специалисты занимались составлением схемы пути, по которому убегал преступник. Во дворец Мостовских вызвали всех тех, кто видел, как произошло нападение, или спустя несколько минут оказался возле лежащих на земле жертв. Когда майор приехал, шел повторный допрос единственных свидетелей — сотрудницы «Моды польской» и школьницы, которая прогуливала в скверике собаку. Обе, правда, не смогли ничего добавить к своим вчерашним показаниям.
— Припомните, пожалуйста, — обратился майор к Ванде Данеляк, — сразу же после того, как раздались выстрелы и бандит удрал, вы подбежали к раненым. Вскоре вокруг собралось много людей. Не было ли среди них высокого мужчины в коричневом плаще-болонье?
— Не знаю. Я была очень напугана, хотя наверно бы заметила.
На тот же вопрос Алина Хшановская ответила, что в толпе было несколько мужчин в темных плащах. Ведь такие носит каждый второй.
Врач-стоматолог, Юзеф Нарковский, который оказал раненым первую помощь, утверждал, что видел мужчину в таком плаще, но какого тот был роста, не заметил. Не запомнил он и его лица.
Работники «Помяра», которые прибежали на место происшествия, а потом переносили раненых, также утверждали, что в собравшейся толпе было несколько мужчин в коричневых плащах. Но и они не смогли описать их примет. Не заметили, чтобы кто-нибудь наклонялся и поднимал что-то с земли. Внимание их было поглощено ранеными и… исчезнувшей сумкой с деньгами.
Пани Оркиш тоже не изменила своих показаний. Она повторила, что самого момента нападения не видела, а выстрелов то ли не слышала, то ли просто не обратила внимания на два не слишком громких хлопка. В конце концов, она могла быть занята обслуживанием покупателей.
— А сразу после нападения вы этих мужчин не видели?
— Нет. Сегодня они не появлялись. Но и до того приходили не каждый день.
— Вы бы их узнали?
— Конечно. Они ж не раз бывали у нас в магазине.