— Не сейчас. — Он покачал головой. — И не так. Если бы ты не была так одета, — он кивнул в сторону ее прозрачного пеньюара, — тогда я бы не потерял голову. — Он понизил голос:
— Когда я завтра заеду за тобой в восемь, надень, пожалуйста, что-нибудь… — Казалось, он задумался на секунду, затем улыбнулся, улыбка преобразила его красивое суровое лицо, и она поняла, что готова умереть за него. — ..Более подходящее. Немного прикройся, ладно? А то я не смогу отвечать за свои действия, дорогая. Только не надевай брюки. Обещай мне, что ты никогда не будешь закрывать свои ноги брюками?
Это был какой-то абсурд, однако она с радостью согласилась, восхищаясь его командирским тоном. Если бы она была постарше, поумнее, она бы, конечно, сразу же отделалась от человека, который при первом же знакомстве проявил свое намерение командовать ею… Или нет?
Он повернулся, чтобы уйти, рука уже лежала на ручке двери, когда ей вдруг пришла в голову поразившая ее мысль:
— Ваше имя? — пробормотала Крессида. — Я даже не знаю, как вас зовут.
Он улыбнулся, затем наклонился к ней и нежно поцеловал в губы таким многообещающим поцелуем, что ее опять бросило в дрожь.
— Имена ничего не значат, — прошептал он. — Но меня зовут Стефано. Стефано ди Камилла.
Имя ей понравилось. Ей понравилось, как он произнес его. В нем было что-то королевское. Ее зеленые глаза расширились, когда она ответила чуть смущенно, и это ей самой показалось странным, потому что по природе она не была застенчивой.
— А я Крессида, — сказала она. — Крессида Картер.
— Я знаю. — Голос прозвучал очень нежно. — Понимаешь, я все про тебя знаю.
Стоя под холодными колючими струями душа, Крессида закрыла глаза, вспоминая, как ей польстило, что он наводил о ней справки. Наверное, ему пришлось немало потрудиться, чтобы все о ней узнать. Каким-то образом он выяснил, где она живет и где учится. Он даже выяснил, что ее родители в соответствии с модой конца шестидесятых «отпали» и поселились на острове Ибиса, где и пребывают сейчас в уединении и полном комфорте. Крессида помнила, как, перебирая пальцами его густые кудри, она спросила, как ему удалось так много узнать о ней за такое короткое время. Но он небрежно пожимал плечами и на все вопросы отвечал поцелуем, заметив, что подобные вещи не должны ее волновать.
Втирая еще порцию шампуня в волосы, стараясь отмыть липкий лак, она грустно подумала, что он, наверное, хотел сказать, что ее хорошенькую головку не должны волновать вещи, которые ее не касаются. Потому что это был один из принципов, по которым жила семья ди Камилла — женщины должны лишь тихо сидеть на заднем плане, дополняя интерьер и обеспечивая комфорт и покой своим мужьям.
Она встряхнула мокрыми волосами, выходя из душа, и стала насухо вытираться махровым полотенцем, от чего ее бледная кожа порозовела. Потом накинула короткий кремовый атласный халатик и села у зеркала. От фена темно-рыжие волосы девушки поднялись дыбом, и этот всклокоченный вид вполне гармонировал с ее настроением. Но тут раздался звонок. Она нахмурилась. Это, конечно, Дэвид. Что-то слишком рано. Ладно, придется ему подождать в гостиной, пока она переоденется.
Крессида подбежала к двери и открыла ее, приветливое выражение мгновенно исчезло с ее лица, как только она увидела, кто стоит на пороге.
— Нет, — прошептала она, не веря собственным глазам.
— Да, — спокойно возразил он, затем его взгляд прошелся по ней, останавливаясь на тонком атласе халата в том месте, где выступала ее пышная грудь, которая под его взглядом предательски заныла — она почувствовала, как твердеющие соски поднимают тонкую ткань и машинально скрестила руки на груди, чтобы прикрыть свое грешное тело от его взгляда. Ее жест вызвал на его губах легкую насмешливую улыбку.
— Похоже, ты по-прежнему выбегаешь открывать дверь в самом соблазнительном виде, — сказал он резко.
Стефано смотрел ей прямо в глаза, и Крессиде показалось, что в его взгляде мелькнуло чувство более сильное и глубокое, чем простое желание, на губах появилось более мягкое выражение, но все моментально исчезло, прежде чем она вспомнила, что опять повторяет ту же ошибку — приписывает ему чувства, которых у него просто не может быть. Она обхватила себя руками и уставилась на ковер, чувствуя, как в горле стоит ком, и боясь, что из глаз польются предательские слезы.
— Скажи, ты всегда одеваешься так, чтобы на тебя было приятно смотреть, Крессида?
В его словах прозвучал вызов, и девушка невольно посмотрела на него. Иногда Крессида сомневалась, что он такой же человек из плоти и крови, как и она, и сейчас опять подумала об этом. Как может это лицо, которое бывает таким живым и подвижным, которое умеет так гореть страстью — как может оно быть таким холодным и непроницаемым. И все же она смотрела на него и вспоминала, как сильно его любила.
Острое воспоминание об утраченной любви пронзило ее как удар кинжала, и, испугавшись, что он заметит ее минутную слабость и посмеется над ней, она на шаг отступила.
— Ты не имеешь права приходить сюда и критиковать меня. Уходи, — сказала она в отчаянии. — Я жду… — Она постаралась, чтобы ее голос прозвучал как можно более проникновенно. — ..Одного человека.
Это подействовало. Она увидела, как напряглись его мускулы и на виске забилась жилка.
— И кто этот счастливец? — поинтересовался Стефано. — Ты всегда его встречаешь вот так? — Он презрительно показал на легкое одеяние, слегка прикрывающее ее тело. — Неужели это душка Дэвид, автор пьес, которые никто не понимает?
— У него очень хорошие пьесы! — бросилась она на защиту, но, увидев насмешливую улыбку, поняла, что попала в расставленную ловушку. Крессида подалась вперед и сердито спросила:
— А откуда ты знаешь, что я встречаюсь с Дэвидом? Что, опять заставил всех своих мерзких шпиков следить за мной? Я и забыла, что у тебя имеется целая сеть информаторов, выполняющих грязную работу.
На гневный выпад он отреагировал с невозмутимым спокойствием, которое ни на минуту не обмануло ее.
— Я видел его, и он не производит впечатления мужчины, который достоин разделить с тобой ложе, — с издевкой сказал Стефано.
Зная, что у нее есть оружие, которое сильнее всего на свете может уязвить его самолюбие, она пустила его в ход:
— Он меня вполне устраивает.
На секунду ей показалось, что она зашла слишком далеко. Похоже, он собирался ударить ее — Стефано, который в жизни не поднял руки на женщину. Крессида отшатнулась, увидев его сжатые кулаки с побелевшими от напряжения костяшками пальцев. Она, должно быть, сошла с ума, намекнув, что Дэвид ее любовник, когда тот должен вот-вот прийти сюда, тем более, что знала, какой Стефано властный и гордый человек. Она вздрогнула, представив сцену, которая может произойти. Затем с удивлением заметила, что его напряжение ослабело, и он спокойно прошел мимо нее в гостиную. Совершенно сбитая с толку, Крессида направилась за ним.
Когда он повернулся к ней, выражение гнева на его лице сменилось выражением глубокого презрения. Стефано, не веря своим глазам, оглядывал маленькую комнатушку, обшарпанную мебель, чистые, но далеко не новые шторы.
— И так ты живешь? — спросил он с возмущением. — Ты разрушила наш брак — чтобы жить так! Как нищая?
— Мне нравится эта квартира, — с достоинством ответила Крессида. — По крайней мере она моя. И я за нее плачу.
— Это неподходящее жилье для моей жены, — безапелляционно заявил он. Она готова была взорваться.
— Сколько раз говорить одно и то же? Я твоя жена только на бумаге — и то это скоро кончится, слава Богу!
— Еще посмотрим, сколько ты будешь моей женой. — Стефано издевательски усмехнулся.
Ей показалось, что это прозвучало угрожающе, но даже если и так, он больше не имеет права ею командовать.
— Мы можем ругаться с тобой весь вечер, Стефано, но это ничего не изменит,
— сказала она холодным и уверенным тоном, изо всех сил стараясь не выдать истинных чувств. — Ну почему бы не признать факт нашей несовместимости, сочтя наш брак просто за неудачный эксперимент?