Волокита с увольнением, выпиской, пропиской, оформлением пенсии и прочими нудными мелочами отнимала драгоценное время, поэтому Андрей везде разговаривал жёстко и требовательно, пугая податливых начальников или дожидаясь приезда полиции в кабинетах упрямых чинуш.
Справка из диспансера и слова, что скоро он умрёт — действовали лучше волшебной палочки, останавливая решительных полицейских и обращая их в союзников. Расписывая в красках очередной победоносный поход, Андрей обратил внимание на гримасу любимой:
— Что не так, Мариш?
— Мы тратим время на ерунду. Лучше давай куда-нибудь уедем, пока ты на ногах. У меня есть немного денег, я возьму ссуду… А станет тебе совсем плохо — тогда и вернёмся в город. Сейчас каникулы, за детьми мама посмотрит.
Андрей задумался. Идея показалась ему превосходной — ведь с каждым днём всё более явно проступали предсказанные онкологами симптомы. Давление скакало, почти не поддаваясь лекарствам, и мышечная слабость бесила его, мешая выполнять простейшие мужские работы по дому. Постоянная жажда, лихорадочное сердцебиение, обильная потливость — как он ненавидел себя в эти минуты! Вот и сейчас у него застучало в висках, перед глазами поплыли мушки, застилая мир. Чтобы не упасть от внезапного головокружения, Андрей неуклюже рухнул в кресло, стиснул зубы, вслепую ударил кулаком о подлокотник. Немного полегчало, ярость схлынула, он перевёл дух, торопливо согласился:
— Да, надо уехать, — и похвастался, — с деньгами проблем нет, гонорара за триптих нам надолго хватит. Куда, вот вопрос?
— К деду Кузьме, на пасеку. Он меня и правнуков лет пять не видел. Всех детей возьмём, твоих и моих, пусть познакомятся, медку поедят, а назад — на поезде вернутся, не маленькие.
Так и поступили. Созвонившись с Натальей, Андрей выслушал порцию ругани, но своего добился — та согласилась отпустить детей на пару дней. Однако на пороге квартиры его встретили два полицейских:
— Вы арестованы. Пройдёмте с нами.
Торжествующая Наталья показала на гипсовую повязку:
— А ты как хотел? Отсидишь пятнадцать суток, тогда и детей получишь, козёл!
Возмущённые протесты Андрея, Марины и пяти детей разбились о непреклонность патруля. Арестованному надели наручники, запихнули в машину. Неожиданно Катя скомандовала:
— Побежали в ментовку, это недалеко!
Когда вся орава пронеслась мимо ошеломленного дежурного и ворвалась в кабинет начальника горотдела, тот проводил совещание. Несколько младших чинов забежали следом и схватили Марину с Катей, как самых взрослых. Полковник встал из-за стола и прислушался к плачу Дашутки.
— Отпустите их. Кто может внятно объяснить, кого и почему арестовали? И уймите ребенка!
Через десяток минут он вызвал по селектору изолятор временного содержания:
— Мухортова уже оформили? А бумаги его смотрели? Он инвалид первой группы… Удостоверение ты изъял, а посмотреть? Ах, не успел! Если умрёт, кто отвечать будет? Ах, не знаешь! Так я тебе скажу, — и последовал такой изощрённый «трах-тибидох», что Катя поспешила вывести всех малолеток из кабинета.
Спустя полчаса сводная семья катила в электричке и с хохотом вспоминала инцидент с арестом. Дети вели себя так, словно были знакомы с рождения. Дима спорил с Лизой о преимуществах последней версии какой-то сетевой игры, Маша и Даренка пересылали друг дружке эсэсмески с картинками, а Катя рассказывала Марише о новых женских причёсках. Андрей сидел, прислонившись головой к простенку, боролся со слабостью и счастливо улыбался. Сбылась ещё одна мечта — о большой и дружной семье.
До пасеки их довёз старенький колёсный трактор, неторопливо влекущий полуприцеп по ухабистому просёлку. Они сцепились в цепочку от борта до борта и весёлым визгом отмечали каждое сильное покачивание. Вдалеке синели, а совсем рядом — хвойно зеленели горы, начинаясь вертикальной скалой. Выбравшись на луг, рассечённый горной речушкой, трактор посигналил и тормознул у поскотины, куда неторопливо подошёл дед Кузьма, кряжистый старик с чисто выбритым лицом:
— Вот это мне привалило счастье! Здравствуй, Машенька, Дымок. Подружек представьте, ага… Катюша, Лизавета… Царские имена. О! Дарья? Дарёнка, значит. А вон, на крыльце — кошка Мурёнка, так что вы прямо по Бажову… Орда, а ну, бегом в избу и руки мойте! Маринка, это твой муж, надо полагать? Андрей, говоришь… А что такой бледный, как задохлик? Эх, горожане… Ты какой медок уважаешь? Не понял? Тогда пошли, я тебе разницу покажу, начнём с липового, сравним с гречишным и таёжным разнотравьем… Ну, и медовухой причащу, чтобы зарумянился! Баньку затевать?