Пали сумерки, когда Виктор вышел из лога в долину ручья, где стояла последняя заимка, которую он хотел проверить. Прячась за разлапистой елью, он осмотрелся. Толстая жердь, которой Зуй подпёр дверь этой избы, когда беглецы уходили к железной дороге, валялась у стены. Малюсенькое окошко не светилось. Зато прозрачное струение над трубой говорило, что печь топится.
— Как же проверить, кто там? — задал себе вопрос Виктор.
Изба стояла на поляне в окружении низенького кустарника и высоких пучков травы — подкрасться можно, а вот заглядывать в окошко опасно — можно выдать себя. Оставалось одно — ждать, пока обитатель не выглянет наружу.
Ноги мстителя гудели после длинного перехода, и он лёг, умостив перед собой рюкзак, чтобы опираться на него подбородком. Комары продолжали донимать его, назойливо звеня и жаля в уши, которые и без того опухли от прошлых укусов и зудели, требуя почёсывания. Пришлось отвлечься, сломить две веточки, чтобы отмахиваться со всех сторон.
Дверь шумно распахнулась. Вышел мелкий человек, покопался в паху, звучно зажурчал струйкой. К нему присоединился второй, крупный, выматерился, хлопая себя по щеке. Зуй негромко зарычал, узнав Тугара:
— Всё, тебе конец!
План мести сложился, как только дверь захлопнулась. Хотя сумерки и сгустились, но луна очень вовремя выкатилась над тайгой, заливая окрестности серебряным светом. Забравшись на дальний склон, Виктор отламывал нижние сухие сучья, подбирал хворост, который попадался под ноги, и стаскивал охапки поближе к избе. Когда набралось достаточно, он осторожно, чтобы не шуметь, установил подпорку к двери. Потом для верности нашёл вторую, вдавил в землю и прислонил к створке, не дожимая, с небольшим запасом.
Окошко он осмотрел критически, прикинул, можно ли через него пролезть самому. Если вытянуть руки перед собой и не беречь шкуру, то шанс протиснуться у Виктора был. Но здоровяк Тугар — никак не прошёл бы. На всякий случай оставив напротив окна крепкий дрын, Зуй подпалил хворост. Опыт туриста не подвёл — все углы занялись одновременно. Только дверь оставалась нетронутой. Виктор не хотел рисковать, а подпорки могли сгореть раньше, чем задохнутся пленники. Нет, Тугар не должен выбежать и спастись!
Треск огня разбудил уголовников — створка двери дрогнула, когда кто-то попытался вышибить её изнутри. Основная подпорка стояла незыблемо, а вторую Виктор подправил ногой, вбил под нижнюю поперечину. Мат и угрозы в его адрес участились — Тугар безошибочно вычислил виновника поджога.
Зазвенело стекло. Зуй бросился в сторону окна, схватил дрын. Высунулась рука, потом вторая, они уцепились за края бревен, и вот появилась голова Ворона, которого подталкивали изнутри. Несколько быстрых ударов импровизированной дубиной раздробили ему пальцы, сломали запястье и разбили голову. Заливаясь кровью, Ворон отчаянно завизжал и упал внутрь избы. Из окошка потянулся дымок, который становился гуще с каждым мгновением — какой-то из углов сруба уже прогорел насквозь. Визг и мат прекратились, сменившись надсадным кашлем двух человек.
Стоять возле избы стало невозможно, она полыхала гигантским костром, озаряя поляну и поджаривая траву на изрядном расстоянии. Огонь подползал к двери, которая сотрясалась и сотрясалась.
— Вот гад, какой живучий, — с ненавистью, но и толикой зависти к Тугару, прошептал Виктор, уступая нестерпимому жару ещё несколько шагов.
Словно ответ, грянул очередной толчок изнутри, который одолел сопротивление нижней подпорки. Пропахав борозду, она свалилась, а удары сыпались и сыпались, сотрясая дверное полотно, собранное из толстенных плах. Наверное, гвозди и железные навесы двери раскалились, обуглили дерево, в котором сидели, и утратили начальную прочность. Подпорка держала другую сторону, у щеколды, и ничем не могла помочь ослабевшим навесам. Удар за ударом выворачивал несокрушимые, казалось бы, кованые дверные петли из гнёзд. И выворотил-таки!
Пылающая по верху дверь дрогнула, вместе с подпоркой рухнула в сторону, а из густо дымящего проёма на четвереньках выполз человек. Скорее — выпал, ткнулся лицом в угли, взвыл, срываясь на кашель, поднялся, обжигая ладони, и побежал к воде. Он ничего не видел, ослеплённый огнём и едким дымом, но ручей был так близко, что десятка шагов оказалось достаточно. Ощутив под ногами воду, Тугар упал туда и принялся кататься в жалком русле, остужаясь и гася тлеющую одежду.