— А ведь это акрида, — мелькнуло воспоминание школьных лет, — ими питались отшельники. Сожрать, что ли?
Ножки и крылья полетели прочь, но кузнечик продолжал кусать палец, источая из пасти зеленоватую жижу. Свернув и отбросив голову, Зуй положил приготовленное тельце на язык и проглотил, легко пересилив отвращение. Оглянувшись и не видя Тугара — значит, тот ещё далеко — он бросился ловить и глотать кузнечиков, пока в желудке не появилось приятное ощущение наполненности.
Тем временем день стремительно хмурился, а небо зарастало тучами. Отдалённые громы стали раскатистее, мгновенные огненные деревья то вспыхивали в небесах, то врастали в землю. Надвигалась гроза, и это беспокоило Виктора. Мокрые скалы — не шутка. Достаточно поскользнуться, повредить ногу, чтобы месть превратилась в жертвоприношение, где роль ягнёнка сыграет Зуй.
«Надо оторваться, переждать грозу, а как подсохнет, показаться Тугару…»
Виктор перешёл на бег, скрываясь за скалистым гребешком, где крутяк раздваивался. Умный в гору не пойдёт, умный гору обойдёт… Естественно, Тугар поступит, как все, и свернёт вниз, в дол, который открывается на равнину. А там такая видимость, что он быстро убедится в ошибке. И стоит Зую появиться на гребне, как преследование возобновится.
Виктор вскарабкался на уступ, постанывая от боли, которая не то, чтобы ослабела, но стала привычнее. Вертикальная щель сгодилась, как укрытие — он втиснулся в неё вместе с рюкзаком. Тугар прошёл нижней тропой, прячась за камни. Он ещё не понял, что сбился со следа. Зуй ухмыльнулся, представив, как убийца взбесится, когда увидит равнину, где нет ни души.
И тут небо с треском лопнуло, заливая мир потоками воды.
Тугара на равнине не было. Изумлённый Виктор ещё раз, уже последовательно, прочесал взглядом равнину до подошвы горы. И вздрогнул:
— Твою мать!
Убийца кого-то преследовал. Он лез по каменной осыпи, сложенной из глыб разной величины, а выше его метров на триста, по скальному жёлобу медленно карабкался человек в такой же тёмно-синей куртке, что была у Виктора.
— Он его за меня принял. Убьёт ни за что!
Зуй прикинул свой маршрут. Чтобы перехватить того чувака, следовало пройти траверсом, но при этом Тугар мог засечь Виктора и свернуть, что нежелательно. Сейчас эта пара в незримой связке шла в жёлобе, где от камнепада не увернуться. Достаточно одного приличного булыжника, чтобы образовалась каменная шрапнель, которая изрешетит и сметёт убийцу.
— Но мужика-то зачем? — возмутилась совесть Виктора, разбуженная встречей с обгоревшим трупом Ворона.
«А хули он сюда затесался, — угрюмо проворчал уголовник Зуй, понимая, что других аргументов ему не найти, — под ногами крутится, мешает?»
Но Виктор уже принял решение и двинулся по скальной полочке, привычно постанывая от боли в груди. Он цеплялся за выступы, заклинивал кулаки в щелях, втискивал распухшие у обломанных ногтей и нагноившиеся пальцы в узкие «кровососы». На маленькую боль от содранной кожи и кровь Зуй не обратил внимания. Счёт шёл на минуты. Надо было поспеть в намеченную точку чуть раньше пары «горовосходителей», а Тугар слишком быстро нагонял мужчину в синей куртке.
Андрей медленно брёл в сторону горы. Силы убывали слишком быстро, поэтому приходилось отдыхать каждые несколько минут. Вчерашнее желание жить до последней минуты, отпущенной Судьбой или мойрами — давно сошло на нет. Воодушевление от победы над медведем растаяло без следа, осталось одно неукротимое желание — уйти, как можно дальше. Успеть, пока ещё есть силы.
— Нет, вы меня не найдёте… Я исчезну, растворюсь в тайге… — хрипел Андрей, заставляя себя перелазить толстенные стволы и замшелые глыбы.
Тайга ощутимо редела — склон становился круче. Сквозь острые силуэты елей просматривался высоченный, в сотни метров, обрыв, который казался недостижимым. Андрей подавлял отчаяние и боролся с желанием отказаться от подъема, лечь у подножья.
— Нет, здесь я не останусь, разве что внезапно сдохну!
Ему едва хватило сил на простейшую хитрость, чтобы сбить погоню со следа. Андрей сначала пошёл вниз по реке, а потом сделал на берегу, у глубокого места, «натюрморт» из обуви и одежды. В кармане шорт осталась записка: «Я устал. Нет сил и желания мучится самому и мучить других. Маришка, прости, но так лучше для всех. Андрей».
Надевать запасные брюки и обуваться пришлось много позднее, ведь он упорно брёл против течения — по колено, и то и по пояс в холодной воде — чтобы надежно сбить любую собаку со следа. Андрея хватило потом еще метров на двадцать вверх по руслу хилого притока Мрассу, где он без сил выбрался на плоский валун и долго отлеживался. И неизвестно, сколько километров пришлось пройти вдоль этого ручья в сторону горы, с обрыва которой только и разбиваться вдребезги.