Вечерело, когда процедура закончилась. Андрей сам спустился с каталки на койку и принялся за остывший ужин, что ждал его на тумбочке. Хотя всё тело ломило от боли в перетруженных мышцах, голова работала ясно. Как ни странно, он погружался в сон, лишь выдавалось свободное мгновение — на постели, рентгеновском столе, на каталке — и сумел немного отдохнуть.
А теперь к нему вернулся аппетит, да какой! Давясь от жадности, умирающий глотал куски жареной камбалы, почти не жуя, и отправлял пюре в рот, орудуя ложкой со скоростью усердного землекопа. Горло болело, но разве это могло остановить голодного человека? Отхлёбывая холодный чай, Андрей мечтал о сочном куске мяса, скажем, антрекоте или стейке.
«М-м-м! Как бы чудесно было вонзить в него зубы и растерзать, наслаждаясь мясным соком, что брызжет на язык и даже стекает по подбородку…»
Скудная еда кончилась, а мечты лишь разгулялись. Облизывая вилку, Полоцкий подумал, что Сократ был прав, совершив самоубийство на пиру — почему бы напоследок не получить удовольствие, хотя бы и от еды? Думать о скорой смерти не хотелось:
«…пожить бы еще, пока боли терпимые… Хотя, чего я себя обманываю? Всё равно скоро подыхать! Ой, неладно с моей задумкой вышло… Ладно, утром девчонки придут, объясню, совру что-нибудь… А вот с Маришей как, ума не приложу…»
Дверь распахнулась. Милиционер очнулся от дрёмы, вскочил, перехватил Катерину. Лиза и Даша прорвались, подбежали к отцу, обняли и дружно заревели. Катя хлестала молоденького сержанта по лицу, отчего тот жмурился и вслепую пытался перехватить ладошку. Мариша обошла схватку, обвила шею Полоцкого:
— Нашёлся… Я думала, больше не увижу тебя…
Андрей понимал, откуда солёная влага на его губах, и даже не помышлял оправдываться. В палате громко прозвучал возмущённый голос милиционера:
— Вы что, обозели? Немедленно выйдите, он под арестом! — и тотчас утонул в негодовании Кати:
— Ты мне руку сломаешь, дурак! Отпусти, это папа, мы его сто лет не видели! Да отпусти же!
— И правда, товарищ сержант, отпустили бы девушку, — вмешался лечащий врач, входя вместе с рентгенологом, — что бы бойцовский клуб изображаете? Тогда уж подмогу вызывайте, чтобы всех выгнать.
Милиционер растерялся, обнаружив такое количество народа в палате. Катя вырвалась из захвата, фыркнула, ещё раз обозвала стража дураком и обняла отца. Ей пришлось прихватить Маришу, которая прижималась к Андрею, отчего семья превратилась в скульптурную группу наподобие Лаокооновой, но гораздо теснее.
Врачи немного подождали, однако убедились, что внимание им никто уделять не собирается, и вмешались. Лечащий врач громко обратился к Полоцкому:
— Андрей, ты извини, что отвлекаем, но дело того стоит. Это лаборатория, очень ничего, сам посмотришь потом, — и толкнул локтем рентгенолога, — давай ты!
Тот поднял снимки над головой, взмахнул ими, как пучком праздничных флажков:
— Опухоль стала меньше, Андрюха! Рассасывается, — и ёрнически добавил на манер Дерсу Узала. — Выздоравливаешь, однако…
© Copyright Фисенко Кир и Петров-Одинец Владимир, 17/07/2013