Лиза, средняя, ещё сильнее обхватила плечо отца, прижалась щекой и просительно сказала, глядя в его лицо:
— А меня с собой заберешь? Я всю жизнь об этом мечтала! И Катька.
Старшая дочь поддакнула, но младшая, Дашутка, расплакалась, доказывая, что ей жалко и папу и маму. Андрей сглотнул ком, закупоривший горло, откашлялся и произнёс тысячу раз обдуманные в дороге слова:
— Дарёнка, мы с тобой вместе уже семь лет. Разреши мне пожить всего полгодика в другом городе. Я буду приезжать к тебе или ты — ко мне. Мы же не расстаемся, я просто ненадолго уеду из дома…
Старшие сёстры принялись уговаривать младшую, убеждать, оторвали от отцовского плеча. Андрей вышел в свою комнату, по пути смахнул слезу. Достал большой чемодан, отложил туда самые новые рубашки, бельё, пару костюмов, кое-что из обуви. Получилось настолько мало, что места хватило для альбома с фотографиями. Катя заглянула, принесла бритву, зубную щётку, одеколон. Когда Андрей закрыл чемодан, она уточнила дрогнувшим голосом:
— Ты сказал, что скоро умрёшь. Это правда? — и разрыдалась на груди отца.
Она плакала совсем по-взрослому, плотно прильнув и обвив шею Андрея, как это недавно делала Маришка. Схожесть подчёркивалась ещё и тем, что он чувствовал полукружия юных грудей — дочь сильно выросла и оформилась за последний год. Но эта женственность вызвала в нём жалость, сочувствие и тревогу — как же Катюшка будет взрослеть без него, с кем советоваться?
— Доволен? — раздался за спиной голос жены, щелчки раскрытых замков, негромкий шум мягкой рухляди из опрокинутого чемодана. — Выступил, всех до слёз довёл, красавчик. Напоследок порезвиться захотелось, бабу свеженькую нашёл. Никуда ты не поедешь! Никакого развода, козлина похотливый, понял?
Отец и дочь отпрянули друг от друга, с равной неприязнью посмотрели, как посреди комнаты подбоченилась Наташка. За её спиной виднелись испуганные мордашки Лизы и Даши.
— Понял. Хорошо, я так уйду. Пропусти.
Жена отступила, демонстративно уперлась рукой в косяк. Андрей шагнул вперёд, ухватил за эту наглую руку-шлагбаум и рванул на себя. Не ожидавшая такого Наташа споткнулась, рухнула на пол, вскрикнула. Не обращая внимания на её вопли, отец присел, обнял Дашу, чмокнул в щёку Лизу и уже с порога обернулся ко всем детям:
— Простите. Катя, понимаешь, я хочу маленький кусочек счастья. Напоследок.
В колонии выла сирена, трещали вертолёты. Погоня немедленно ринулась перекрывать, заступать любые мыслимые пути бегства. Естественно, катера носились вверх и вниз, но никто из солдат не догадался поднять голову к щели, откуда на них смотрели беглые зеки. Трое суток беглецы отсиживались в укрытии, только ночью спускаясь к воде, чтобы попить и умыться. Естественную нужду справляли в дальнем углу пещеры, отчего зловоние крепчало с каждым днём. Ранним утром четверных суток Зуй растолкал Тугара:
— Пора. Сейчас спустимся к воде, на перекате выходим и — в горы. Там охотничья изба, с припасами. Пару дней отсидимся, заглянем в деревню, оденемся. В конце недели посты снимут, можно и на поезд…
Всё получилось, как по писаному, разве что с едой Зуй не угадал. То ли времена изменились, то ли туристы разграбили запасы охотников, но кроме заплесневелой перловки и шкалика подсолнечного масла в первой избе ничего не оказалось. Оголодавшие беглецы умяли полусырую кашу в один присест, запили пустым кипятком и уставились на проводника.
— Что пялитесь? — зло ответил тот, не пытаясь оправдываться.
Тугар стукнул кулаком по нарам, отчего доски жалобно скрипнули:
— Мы с голодухи хвост откинем раньше, чем мусора посты снимут!
Они ушли глубже, пару дней переждали на второй заимке, пока не подъели припасы и там. Третья изба, в предгорьях Карагая, порадовала десятком банок перловки с мясом, которые ушли мгновенно. Тугар замысловато выругался, отбросил пустую миску в угол:
— Ты не лепила, чтоб диету мне прописывать! Где ближайшая жилуха, Зуй? Веди, — и выразительно погладил топорище.
Ночь выдалась лунная. Они обогнули подошву горы, вошли в Ологош, спокойно вскрыли магазин. Там нажрались досыта, выпили по стакану водки, а потом выбрали себе одежду и обувь. Зуй управился быстрее всех и направился в туалет, захватив что-то с собой. Тугар тихонько направился следом. В полуоткрытую дверь он видел спину проводника, которые мурлыкал себе под нос: «Милая моя, солнышко лесное…»
— Ты чего?
Зуй обернулся. Щёки и подбородок, обильно измазанные пеной, были частично пробриты.
— А что?
— Бановую биксу снять хочешь? — пошутил Тугар, гася беспричинную злобу на этого странного зека, которые за столько лет отсидки не сделал ни одной татуировки.