– Алло, – ответил голос с трудноопределимым акцентом.
– Это Майлз Моррис. Вы оставили мне сообщение.
– Майлз, да, очень хорошо, что вы позвонили. Если не ошибаюсь, вы богаты?
– Да.
– Вы сказали, что вы ничего не чувствуете?
– Да.
– И что вам нужно поговорить?
– Да.
– Что ж, это не совсем то, чем я занимаюсь.
Может быть, вы сможете найти психотерапевта в Лондоне?
– Но мне нужно кое-что еще. Я не знаю, что. Я не пойду к психотерапевту. Я не хочу разговаривать о своем детстве. От этого мне станет еще хуже. До недавнего времени мне удавалось обходиться без помощи, но теперь я начал ломать вещи. Кажется, я только что разворотил свою квартиру.
– Вам кажется, что вы это сделали? Я не понимаю.
– Ну, вещи были разбиты, очевидно, мною, но я не был взвинчен. Мой пульс оставался в норме. Я ничего не чувствую – как обычно. Я так зажат, что едва могу ходить, и мои плечи сжимаются так, что я похож на горбуна.
– Вы сердитесь? – спросил Марио.
– Я не знаю. Как вы это определяете?
– Вам больно?
– Мне кажется, я немного порезал стеклом большой палец.
– Я имею в виду, вы эмоционально страдаете?
– Я не знаю.
– Мы все вынуждены жить со своей болью, но, возможно, что вы не уживаетесь со своей.
– Может быть. Я знаю лишь, что мне ничего не помогает и что я зарабатываю слишком много, чтобы у меня были подобные проблемы. У меня не должно быть таких проблем, но я ничего не могу купить, чтобы избавиться от них. У меня есть все, о чем я только мог мечтать, но мне становится только хуже.
– Где вы сейчас?
– В Лондоне. А вы где, в Женеве? Я прилечу туда.
– Я в Ла-Мьюсе.
– Где это?
– Ла-Мьюс, на севере Франции, возле границ с Германией и Люксембургом. Я нахожусь в месте, называемом Шато-Хаттон, это около пятнадцати километров на юго-запад от Метца.
– Метц? – переспросил Майлз. – Я слышал о нем. Там находятся могилы погибших в Первой мировой войне.
– Почти верно, – отозвался Марио. – Они, вообще-то, не в самом Метце, но к нашему разговору это отношения не имеет. Как бы то ни было, здесь возникли осложнения, которые мне придется ликвидировать. В обычной ситуации я бы прилетел к вам, я путешествую по всему земному шару с визитами к своим клиентам, но обстоятельства вынуждают меня оставаться здесь некоторое время. Мне остается только пригласить вас сюда. Если вы будете на машине, вы сможете проехать…
– Я не вожу автомобиль. Я не передвигаюсь на машинах.
– Я понимаю. Хорошо, вы могли бы сесть на авиарейс до Люксембурга, а уже оттуда взять такси.
– Я не передвигаюсь на машинах. Такси относится к машинам. Как люди могут не понимать этого? Я езжу на байке.
– На мотобайке?
– Нет, на педальном. На велосипеде. Я не пользуюсь автомобилями и мотоциклами. Только поезда, самолеты и велосипед.
– Тогда я не знаю, что вам предложить, – ответил Марио с легкой тенью раздражения. – Если вы сможете добраться сюда, я уделю вам время. Мои гонорары немного превышают размеры гонораров большинства психотерапевтов. Решение остается за вами.
– Меня не беспокоят размеры гонорара, – сказал Майлз. Он вновь карябал что-то в своем «Палм Пайлоте»; прижатый плечом к уху телефон неудобно накренился. – Шато-Хаттон. В окрестностях Метца. Выезжаю немедленно.
Глава седьмая
Сказать, что сеанс травматической терапии Марио закончился катастрофически, было бы сильным преуменьшением. В утренние часы рев мощных двигателей нарушил покой спящей деревни, когда его клиенты стадом ломанулись из замка сразу же после того, как открылось, что Марно на самом деле вовсе не мертв. Несколько человек остались еще на сутки. Трое клиентов потребовали вернуть им деньги, а один пригрозил привлечением к уголовной ответственности.
– Мы приехали сюда, чтобы обрести мир и спокойствие в этом безумном мире, – возмущался Луиджи Мострано. – Я уже сейчас вынужден нанимать себе телохранителя. Нескольких моих друзей убили террористы в масках. Я не хочу переживать ничего подобного только для того, чтобы снять свою депрессию. Я вернусь домой и лягу спать на неделю. После этого готовьтесь к общению с моими адвокатами.
Марио обеспокоила такая реакция, которой он не хотел и не планировал, но он не зашел настолько далеко, насколько требовалось в деле травматической терапии для высшего света, чтобы все останавливать.
– Типичная первая реакция, неотъемлемая часть процесса излечения, – сказал он своему ассистенту за чашкой кофе. – Они вернутся, вот увидишь.
– Все равно это не улучшит вашу репутацию, – ответил Филипп, сыгравший роль Жан-Поля. – Я говорил вам, что это может ударить по вам. Вы могли знать, что некоторые из них отреагируют негативно.