– Вы имеете в виду психотерапию?
– Если вам угодно так это называть.
– Бог мой. Я пробовал это, но на меня не действует. Я – англичанин.
– Я тоже англичанка. Это больше не является оправданием.
– Ладно, каждый из тех, кто общался с психотерапевтами, а это практически все мои знакомые в Америке, включая и мою жену, становился все безумнее и безумнее. И они все твердят, что мне нужно обратиться к психотерапевту, особенно моя жена. Я не нуждаюсь в разговорах о моем детстве.
– Все в этом нуждаются.
– Кроме меня. Мое детство было очень счастливым. Ну, довольно счастливым.
– Обратитесь к Марио Лупо.
– Кто это? – спросил Майлз из вежливости.
– Не имеет значения, просто запомните это имя. Марио Лупо.
– Хорошо, я запомню его, – сказал Майлз.
Он улыбнулся спутнице. Незнакомка не была непривлекательной, и еще она была невероятна самоуверенна. Ей даже удалось превратить езду на разваливающемся старомодном велосипеде в стильное зрелище.
– Попробуйте, сможете ли вы угадать что-нибудь обо мне.
Майлзу показалось, что теперь она, возможно, немного с ним флиртовала. На самом деле ему совсем не хотелось пытаться угадать что-нибудь, но еще больше ему не хотелось утруждать себя отказом.
– Вам двадцать восемь.
– Отлично!
– Вам нравятся старые вещи. Относитесь с недоверием к современным технологиям, но пользование сотовыми телефонами и электронной почтой считаете очень удобным.
– Очень хорошо.
– Вы одиноки, у вас нет детей. У вас был ряд неудачных отношений с мужчинами, которые на ранних стадиях взаимоотношений проявляли свою незрелость.
– В яблочко.
– Недавно вы пережили нечто, что изменило вашу жизнь, и вы ощущаете подъем, уверены, что многого можете достичь.
– Марио Лупо. Запомните это имя, – снова произнесла женщина.
Она улыбнулась ему. Майлз снова это отметил про себя. Он ничего не чувствовал. Ему было еще что сказать, и он размышлял над этим. Он не был уверен, что это разумно.
– Есть еще кое-что, – сказал он наконец.
– В самом деле?
– Да, это не долго будет длиться. Извините, я не хочу показаться жестоким, но абсурдно полагать, что то состояние эйфории, в котором вы сейчас пребываете, будет длиться долго. Вы пережили некое псевдорелигиозное откровение, которое придало вашей жизни вид налаженной, и вы считаете, что это будет длиться вечно? Я не хочу быть циничным, но он уже бытует веками, миф о спасении, разве нет? Религия, политика, великие вожди, великие мыслители, гуру. Люди жаждут ответа на все вопросы об обычных человеческих страданиях. Но его нет.
– О, понимаю, – ответила женщина, все еще улыбаясь. – Я не нахожусь под влиянием иллюзий. Но я справляюсь с обычными человеческими страданиями, живу с ними и чувствую себя вполне прекрасно. Марио Лупо.
– Марио Лупо, – повторил Майлз таким уставшим и обреченным тоном, какой только сумел изобразить.
– Запомните это имя.
– Как я его могу забыть? Он, очевидно, является вторым мессией.
Майлз сел в кресло и пощупал пульс. Он отметил у себя небольшой мышечный спазм в тот момент, когда женщина посоветовала ему запомнить имя. Пульс немного выше нормы, но, возможно, что только из-за того, что перед этим был участок пути в гору. Тень эмоции? Возможно, но не самой приятной.
Казалось, что он может довольно легко читать эту женщину, но тогда она была просто слишком самоуверенна и «затерапирована», если есть такой термин. Это ощущалось в том, как она сидела на велосипеде, по тому, как была одета. Очень тщательно подобранная одежда, выбранная человеком, у которого слишком много времени, чтобы думать о себе.
Его также ничего не удивило из того, что она рассказала о нем. Майлз мог анализировать себя сам как нельзя лучше. Было очень просто угадывать факты из его жизни. На безымянном пальце у него обручальное кольцо, на нем американская одежда, но акцент у него английский, и его жена Донна повторяла ему, что у него выражение лица самого несчастного человека в христианском мире. Он вырос, постоянно слыша от людей предложения пойти и обратиться к какому-нибудь специалисту. Марио Лупо стал еще одним в длинном списке.
Майлз начал крутить педали быстрее, оставляя женщину на «сядь-и-мучайся» велосипеде тащиться позади.
– Это не гонка! – крикнула она со смехом в голосе.
Майлз сделал вид, что не услышал. Он не хотел дальнейшего общения с ней. Может быть, это было ощущение? Нежелание говорить с кем-либо должно основываться на каком-то ощущении.