Профессор произнес еще лишь половину всего этого вздора, а машинист с помощником уже заулыбались. К концу же они просто сияли от удовольствия.
— Ну конечно же! Никаких проблем! — радостно воскликнул машинист. — Хоть в служебном вагоне вместе с поездной бригадой езжайте, хоть оставайтесь здесь с нами. Будет довольно сильно продувать, но у меня тут есть, чем согреться, поделимся с вами.
— Спасибо, это было бы замечательно, — с улыбкой поблагодарил профессор. Загородив обзор Карстерсу, Эйнштейн секунд тридцать обменивался рукопожатием с машинистом.
— Хватайте чемоданы, юноша, — громко распорядился профессор Эйнштейн, ставя ногу на ступеньку металлической лесенки. — Не первый класс, конечно же, зато общество, я думаю, вам покажется куда как более интересным.
— Вы все тут франкмасоны, что ли? — прошептал лорд Карстерс, передавая в кабину коричневый кожаный «гладстон». Как ему смутно помнилось, он читал статью в «Газетт», которая, кажется, намекала, будто большинство представителей технических профессий, архитекторов и ученых принадлежит к этому тайному обществу.
Принимая саквояж с туалетными принадлежностями, Эйнштейн изобразил шок.
— Лорд Карстерс, вы ведь не можете не знать, что правительство Ее Величества объявило общество франкмасонов вне закона и что членство в этом запрещенном ордене карается тюремным заключением?
Машинист с помощником закивали в знак согласия.
— А ведь и правда, профессор, — ответил Карстерс, изо всех сил стараясь сохранить на лице серьезное выражение. — Извините, ошибся.
Проф. Эйнштейн украдкой лукаво подмигнул лорду. Скрывая улыбку, лорд Карстерс продолжил переправлять в кабину многочисленные чемоданы и сумки, и едва он с этим справился, как кондуктор объявил отправление.
— Следующая остановка — Саутгемптон! — раздался победный клич профессора.
Темноту большого холодного каменного зала разрезал лишь свет единственной масляной лампы, которая была подвешена к засаленной потолочной балке.
Все пространство каменного пола занимали фигуры в балахонах; стоя на коленях, они монотонно нараспев тянули какие-то слова, раскачиваясь из стороны в сторону и не сводя глаз с худого мужчины, возвышавшегося над ними. Кроваво-красный балахон предводителя был богато украшен, а голову увенчивала сложного рисунка корона, которую он постоянно поправлял, продолжая при этом изучать вполне современную карту Центральной Европы.
— Да, — процедил сквозь зубы Верховный Жрец, проводя костлявым пальцем кривую линию по яркой цветной поверхности бумаги. — Это мне нравится. Замечательно! Лучшего места для смертельной ловушки и быть не может.
Толпа при этих словах прекратила песнопение.
— Реки, о любимый жрец, мы внемлем словам твоим! — выкрикнула женщина в балахоне, и толпа согласно загудела.
— Так слушайте же внимательно, братие, — повелел жрец. — Слушайте и повинуйтесь, во имя Бога Кальмара.
Больше не раскачиваясь, толпа замерла, внимая вождю.
— Воспользовавшись порталом, первая группа будет ждать «Восточный экспресс» в Милане. Затем, смешавшись с пассажирами, они сядут на поезд «Итальянский центральный», следующий в Рим, — жестко рубил жрец. — Они ничего не должны предпринимать до тех пор, пока поезд не проследует город Кодого; тогда они должны встать и убить всех в поезде.
— Всех? — озадаченно переспросил кто-то. — Даже женщин и детей?
— Враги наши могут изменить внешность, — рассудительно заметил жрец. — Ни одного оставшегося в живых — это гарантия нашего успеха.
Бормоча клятвы повиновения, люди в балахонах затрясли головами. О, мудрейший, Верховный Жрец Бога Кальмара.
— Одновременно, — продолжал жрец, поправляя корону, — вторая группа будет ждать момента, чтобы взорвать динамитную бомбу на Апеннинском мосту. — Его палец ткнул в карту. — Взрыв уничтожит опоры, когда по мосту будет проезжать «Центральный экспресс», и сбросит поезд и всех уцелевших пассажиров с высоты четырехсот ярдов в ледяные воды реки По.
— Но, Святейший, — перебил субъект с забинтованным носом, — разве нам не следует напасть немедленно, и если мы потерпим неудачу, отправить еще одну группу, а потом, если нужно, — еще одну?
— Мы утопим осквернителей в своей крови! — выкрикнул какой-то возбужденный фанатик.
Верховный Жрец улыбнулся своим присным. Ах, они ведь такие дети, неискушенные в порочных путях мира сего.