Проф. Эйнштейн непринужденно махнул рукой.
— Чистая реклама, юноша. Это вызывает у посетителей трепет сопричастности. Видели бы вы заголовки газет в тот день, когда мы открыли заведение.
— Да, но все-таки… — все еще колебался явно чувствующий себя неловко Карстерс.
— И потом, это не совсем правда, — продолжал Эйнштейн, отпирая ворота и придерживая створку для Карстерса; когда тот прошел, профессор надежно запер ворота изнутри. — Свыше двадцати процентов наших экспонатов были приобретены вполне законно.
— Так много? — присвистнул весьма впечатленный этой цифрой Карстерс. — Тогда приношу свои извинения.
— Пустяки, — откликнулся Эйнштейн, отпирая и распахивая тяжелую входную дверь.
Войдя в вестибюль, спутники обогнули отмеченный обтянутыми бархатом канатами проход, ведущий к билетной кассе, потом миновали прочный латунный турникет. Весь вестибюль был увешан старыми географическими картами — некоторые на пергаменте, другие на папирусе или бараньей коже. Все карты были богато иллюстрированы: их во множестве украшали изображения мифических существ, которые, предположительно, таились в глубине вод, дожидаясь возможности пожрать всякого, кто отважится покинуть пределы безопасной суши.
Когда они проходили мимо занавешенной ниши, их залил яркий свет, и Карстерс ахнул от неожиданности, в то время как Эйнштейн недовольно фыркнул.
— Должно быть, Оуэн снова забыл выключить этот проклятый свет, — пожаловался проф. Эйнштейн. — Эти чертовы счета за газ доведут меня до банкротства. Уильям Оуэн — блестящий студент и добрый малый, но не имеет никакого понятия о нормах поведения.
— Вот как?
— Ну да, он ведь валлиец, знаете ли, — добавил профессор, будто это все объясняло.
Обводя взглядом музей, Карстерс машинально кивнул в знак согласия. Здание внутри представляло собой один колоссальный зал, раскинувшийся во всю длину и ширину строения. Да в этой громадной постройке с легкостью уместился бы весь Клуб исследователей!
Повсюду тянулись ряды витрин и демонстрационных стендов — целая тысяча, самых разных типов. Стены были украшены гобеленами радужных расцветок; отдельный ряд составляли сверкающие стеклянные пирамиды, внутри которых, надежно укрытые, стояли драгоценные вазы периода династии Мин. Все западное крыло занимал искусно выполненный скелет тиранозавра в боевой позе. Рядом с ним гордо выстроились ярко отлакированные восточные доспехи, словно караул, выставленный для охраны саркофага с позолоченными краями, стеклянный верх которого позволял видеть лежащую в нем идеально сохранившуюся египетскую мумию.
В восточном крыле располагались полностью восстановленная ладья викингов, римская галера, китайская имперская барка. Все суда находились в прочных сухих доках из красного дерева, снабженных медными табличками с выгравированными на них подробными пояснениями об исторической принадлежности и происхождении экспонатов.
Украшением потолка служили изображения небесной сферы — с панорамой Млечного Пути и восемью известными планетами, в роли которых выступали круглые световые люки, — и двух теоретических миров. Под потолком висела пара огромных покрытых перьями крыльев, соединенных между собой при помощи древней кожаной сбруи. Даже пол, казалось, был экспонатом: на черном в крапинку мраморе проступали странные руны и геометрические узоры. Лорд Карстерс почтительно снял шляпу.
— У меня нет слов, сэр, — произнес он с трудом, поскольку горло перехватило от профессионального восхищения. — Это совершенно не похоже ни на один музей, что мне когда-либо доводилось видеть!
Занятый шторами, которые он задергивал, Эйнштейн при этом заявлении поднял взгляд.
— Вы про этот хлам? Ба! Всего лишь побрякушки на забаву праздному туристу. Настоящий музей начинается по другую сторону вон той двери, с латунными накладками.
Лорд Карстерс повернулся. Названная дверь располагалась рядом с гигантским тиранозавром, в поворотной секции стены, которая, очевидно, служила порталом при поступлении крупногабаритных экспонатов.
— Нельзя ли нам заглянуть на минутку? — с живостью спросил Карстерс.
— Разумеется, — отвесил поклон профессор. — Это по пути к моему кабинету.
— Великолепно!
Профессор и его гость энергичным шагом направились в нужную часть зала. Эйнштейн мысленно отметил, что витрины с экспонатами, как и положено, протерты, в то время как внимание лорда Карстерса привлекал поражающий воображение подбор выставленных предметов. Здесь были столбики древних монет, шпильки с драгоценными камнями, золотые бичи, а также великое множество в высшей степени изукрашенных корон столь же многих стран, сколь и веков. Богатства сотни королевств выставлялись напоказ без всякой видимой охраны или какой-либо защиты.