Макъ Скоттъ спокойно велъ машину по проложенному курсу. Переключивъ управленіе на автопилота, онъ лишь изрѣдка поглядывалъ на компасъ, не сошла-ли курсовая черта съ нужнаго румба.
Во время полета Макъ Скоттъ испытывалъ чувство удовлетворенія, почти радость. Источникомъ ея была та-же увѣренность, какую онъ испытывалъ, купаясь въ морѣ. Макъ Скотту не нужно было прилагать никакихъ усилій для того, чтобы держаться на поверхности. Казалось, пожелай онъ тонуть, и то вода не пустить внизъ. Такое же чувство было и теперъ.
Но въ воздухѣ оно пришло не сразу. Прежде, когда онъ леталъ на большомъ бомбовозѣ, этого чувства не было. Аппаратъ былъ большимъ тѣломъ, механизмомъ, который онъ, Макъ Скоттъ, заставлялъ держаться въ воздухѣ. Не покидала мысль, что нужно быть на чеку. Внизу земля съ никогда не измѣняющей ей силой протяженія.
А когда лейтенантъ перешелъ на X. Л. Д. это чувство исчезло. Пропала мысль о томъ, что машина тяжелѣе воздуха. Ему казалось, что онъ не летѣлъ, а спокойно плылъ въ упругомъ воздушномъ океанѣ.
Немного ниже и впереди Макъ Скоттъ все время видѣлъ машину товарища съ ясной двойкой на фюзеляжѣ. Если бы не крылья она была похожа на большую уснувшую рыбу, лѣниво безъ движенія плывущую по теченію рѣки. Только смѣшная у рыбы спина. Черезъ прозрачный колпакъ средней части фюзеляжа видны движущіяся головы людей.
Внизу подъ двойкой становилось темнѣе. Гуще сдѣлался большой лѣсъ. Макъ Скоттъ съ интересомъ склонялся къ трубѣ. Ему казалось, что онъ слышетъ щебетаніе птицъ, чуетъ запахъ влажной тѣни, лежащей подъ сомкнутыми вершинами деревьевъ. Ему даже захотѣлось въ этотъ лѣсъ. Онъ давно не видѣлъ такой массы зелени.
Если бы лейтенантъ могъ спуститься на землю, онъ убѣдился бы, что лѣсъ, дѣйствительно, великъ. Вершины деревьевъ сходились, закрывая землю. Въ ихь душистой августовской тѣни было сумеречно и пахло прѣлымъ листомъ. Даже птицы, о которыхъ думалъ Макъ Скоттъ, дѣйствительно щебетали на вѣтвяхѣ. Но вдругъ цѣлая стая ихъ, снявшись съ дерева, испуганно метнулась въ сторону. Даже будучи на землѣ нужно было очень внимательно приглядѣться, чтобы понять причину испуга птицъ: зеленая масса листвы сдвинулась и стала медленно вращаться: вращалась верхушка дерева и цѣлая площадка изрѣзанной корнями земли. Дерево было только тщательно поддерживаемой маской зенитнаго орудія, пріютившагося въ тѣни. Медленно, методически вращалось орудіе, слѣдя стволовъ за невидимыми аппаратами генерала Маккольма.
ЗАГРАДИТЕЛЬНЫЙ ОГОНЬ.
Если бы посмотрѣть на этотъ большой спокойный лѣсъ сверху, можно было бы увидѣть много такихъ вращающихся деревьевъ. Подъ каждымъ изъ нихъ скрывалось зенитное орудіе. У каждаго орудія, молча и въ напряженномъ ожиданіи, стояла прислуга. Наводчики съ наушниками на головахъ торопливо вращали колесики горизонтальной в вертикальной наводки. Приказанія приходили съ поста командира батареи, откуда велось наблюденіе за движеніемъ эскадры.
Въ контрольной трубѣ наблюдателя разбросанныя по небу рыбки - аэропланы превращались въ машины. Можно было отчетливо разобрать ихъ очертаніе и даже опредѣлить типъ.
Прислуга у орудій, скорѣе угадывавшая, чѣмъ видѣвшая, въ небѣ, сѣрую рябь, нервничала. Солдаты удивлялись тому, что командиръ позволяетъ врагу проходитъ вглубь страны, не открывая огня. Но нѣмецкій маіоръ великолѣпно видѣлъ продвиженіе развѣдчиковъ, и, предупрежденный о движеніи колоннъ бомбовозовъ, спокойно ждалъ, пока на фонѣ рѣдкихъ облаковъ покажутся главныя силы непріятеля.
Справа ждала вторая батарея, слѣва — третья. Орудія настороженно молчали.
О грозящей колоннамъ опасности не могли на этотъ разъ предупредитъ и развѣдчика Грина. Даже зоркіе наблюдательные аппараты не обнаружили пушекъ, спрятанныхъ въ густой листвѣ.
Склоняясь время отъ времени къ окуляру трубы, Макъ Скоттъ видѣлъ все тотъ-же зеленый лѣсъ. Лейтенанту отличію думалось подъ ровное гудѣніе пропеллеровъ, когда внезапно, сразу съ нѣсколькихъ сторонъ сверкнули блестки разрывовъ и брызнули черные клочья дыма зенитныхъ снарядовъ.