Широкая стеклянная дверь дѣтскаго сада открывалась почти непрерывно. Одна за другой выходили женщины, оставившія тамъ дѣтей.
Кетти съ трудомъ поспѣвала за матерью. Она бережно прижимала къ себѣ куклу и подражала жестамъ матери. Кукла сидѣла на локтѣ прямо съ деревянно вытянутой спиной и растопыренными руками.
Дѣвочка озабоченно дернула мать за рукавъ и спросила.
— Мама, а куколъ въ дѣтскій садъ берутъ?
Мать не успѣла отвѣтить. Къ подъѣзду шурша шинами подошелъ санитарный автомобиль. Женщина-врачъ вышла изъ машины. Миссисъ Мери, улыбнувшись, кивнула ей.
— Я немного задержалась, — сказала она извиняясь. — Сейчасъ сдамъ Кетти и буду на мѣстѣ.
— Ничего, ничего, — добродушно сказала женщина-врачъ и присѣла передъ Кетти. —- Ты тоже дочку принесла?
—Да. А куколъ берутъ или не берутъ?
Миссисъ Мерн выпустила ручонку Кетъ.
Взрывъ потрясъ улицу. Подброшенная воздухомъ дѣвочка ударилась головой въ дверь. Она выбила тѣльцемъ стекло и упала во внутрь дома. Обливаясь кровыо, она лежала на каменномъ полу. Одна ручка безпомощно вытянулась, другой она прижимала къ себѣ куклу. Мать лежала на тротуарѣ часто и неловко, судорожно перебирая руками. Извиваясь всѣмъ тѣломъ она пыталась освободить придавленныя перевернутымъ автомобилемъ ноги. Расширенные глаза искали исчезнувшую Кетъ.
Заваливая черный просторъ асфальта, посыпались камни, обломки бревенъ, штукатурка. Въ воздухѣ повисло бѣлое облако пыли.
Неподалеку грянулъ новый взрывъ. Канитель дома противъ яслей поклонилась улицѣ и обрушилась вмѣстѣ съ подкошенной колонной, карнизъ, описавъ въ воздухѣ траекторію, съ грохотомъ упалъ на миссисъ Мери. Изъ подъ обломковъ была видна бѣлая кисть руки.
АТАКА ГЕРМАНСКАГО ЦЕППЕЛИНА.
Въ дежурной комнатѣ штаба эскадры истребителей, охраны города, вспыхнула красная сигнальная лампа, и дробная трель звонка рѣзанула тишину.
— Слушаю, — коротко бросилъ въ трубку дежурный лейтенантъ и рванулъ рубильникъ. Одновременно онъ включилъ телефонный аппаратъ командира эскадры.
Въ казармахъ, въ столовыхъ, въ мастерскихъ, въ ангарахъ, на аэродромѣ визгливо стонали сирены.
Начальникъ эскадры истребителей принималъ сообщеніе штаба.
«Нашъ городъ подвергся воздушной бомбардировкѣ германскаго дирижабля. Изъ-за низкой облачности посты противовоздушной обороны ничего не видятъ. Фоническое наблюденіе тоже ничего не замѣтило и не слышитъ. Изъ штаба противовоздушной обороны тыла сообщаютъ, что были сдѣланы попытки бомбардировать крупные промышленные центры, заводы, аэродромы. Въ нѣкоторыхъ мѣстахъ дирижабли были вовремя обнаружены. Безшумно дрейфуя надъ облаками, они при помощи подвѣсныхъ стальныхъ корзинъ пытались вести корректированіе огня. Некоторые изъ нихъ уничтожены. Тѣмъ не менѣе они успѣли нанести большой вредъ...»
Уже сидя въ машинѣ, О'Коннель принялъ приказъ и сообщеніе объ обстановкѣ. Быстроходные истребители, ревя моторами, лѣзли вверхъ почти вертикально. Навстрѣчу имъ хлесталъ дождь. Капли перешли въ струи, онѣ стегали по колпакамъ кабинокъ какъ бичи.
Оторвавшись отъ аэродрома О’Коннель сталъ обдумывать задачу.
— Если всей эскадрильѣ заняться поисками затерянной подъ облаками маленькой наблюдательной корзины, то дирижабль, даже если онъ одинъ, успѣетъ сбросить еще много бомбъ, прежде чѣмъ удастся уничтожить его наблюдателя... — такъ думалъ лейтенаптъ, и поэтому О’Коннель раздѣлилъ эскадрилью, передавъ приказъ по радіо:
«Первому и второму звену искать гондолу наблюдателя подъ облаками. Третье и четвертое звено вмѣстѣ со мной пробиваютъ облака и атакуютъ воздушный корабль.»
Черезъ пятьдесятъ секундъ О’Коннель вошелъ въ густое молоко дождевыхъ облаковъ, пробилъ ихъ, и скоро надъ его головой засіяло голубизной осеннее небо. Плыли рѣдкія перышки разорванныхъ циррусовъ. Клубящееся море дождевыхъ облаковъ осталось внизу.
Альтиметръ показываетъ двѣ съ лишнимъ тысячи, но ни вокругъ, ни надъ головой попрежнему не было видно никакого дирижабля.
О’Коннель сдѣлалъ полный кругъ надъ городомъ, и, только замыкая его, замѣтилъ въ лучахъ восходящаго солнца, едва уловимый блескъ чего-то посторонняго среди нѣжныхъ мостковъ перистыхъ облаковъ. Пятнышко сверкнуло и тотчасъ же исчезло. Лейтенантъ настойчиво, методически, румбъ за румбомъ сталъ осматривать небо. Наконецъ, онъ нашелъ то, что искалъ, — полоска сверкнула снова. На этотъ разъ онъ не далъ ей исчезнуть и старательно навелъ оптическій прицѣлъ. Сквозь линзы онъ ясно увидѣлъ сигару дирижабля.