Наконецъ, наступилъ день пріемки эскадры. Рано утромъ директоръ завода и главный инженеръ сдали мнѣ двадцать четыре красавца - бомбовоза. Въ присутствіи ихъ я поднялся въ воздухъ и ровно черезъ три минуты вся эскадра по моему приказанію послушно, какъ свора собакъ за егеремъ, была въ воздухѣ. Сначала я ихъ построилъ треугольникомъ, какъ летятъ журавли, затѣмъ развернулъ фронтомъ, сдѣлалъ кругъ надъ Магдебургомъ, летя впереди головного корабля. Я думаю, что ни одинъ изъ четырехъ сотъ тысячей жителей Магдебурга не могъ себѣ представить, что сейчасъ надъ городомъ летятъ двадцать четыре воздушныхъ корабля безъ экипажа, управляемыхъ только однимъ человѣкомъ Если-бы фрау Айзеншмидть могла знать объ этомъ, но увы, я не могу ей сказать, не могу даже намекнуть о томъ, зачѣмъ я въ Магдебургѣ, и какую колоссальную работу я продѣлалъ во имя отечества.
Пробывъ полчаса въ воздухѣ, я одинъ за другимъ снизилъ корабли на заводскомъ аэродромѣ. Сегодня же вечеромъ посылаю телеграмму генералу фонъ Ритенфельду съ извѣщеніемъ, что бомбовозы готовы и ждутъ его распоряженій. Навѣрное завтра, 18-го, я улечу обратно на фронтъ. Сегодня послѣдній вечеръ я въ обществѣ фрау Айзеншмидтъ. Я боюсь его и въ то же время жажду. Если моя миссія удастся, то полковничьи погоны дадутъ мнѣ право надѣяться на благосклонность любимой женщины.
Какъ я и ожидалъ, отвѣтъ на мою телеграмму пришелъ въ тотъ же вечеръ. Эскадра должна быть доставлена въ прифронтовую полосу къ девятнадцатому сентября. Вечеръ, какъ обыкновенно провелъ въ уютномъ гнѣздышкѣ мой Шарлотты. Я теперь смѣло могу называть ее моею, потому. что въ послѣдній вечеръ передъ отъѣздомъ на фронтъ выяснилъ наши отношенія. Я сказалъ Шарлоттѣ все, о чемъ раньше боялся думать. Я ей повѣдалъ о томъ, какое впечатлѣніе произвела она на меня въ первую встрѣчу, и о этой боевой отвѣтственной задачѣ, возложенной на меня ген. фонъ Ритенфельдомъ. Шарлотта была тронута моимъ довѣріемъ. Въ ея глазахъ я читалъ восхищеніе и обожаніе. И когда я спросилъ
— Милая Шарлотта, если двадцатаго вечеромъ я буду живъ и меня не собьютъ французы, могу-ли я послать телеграмму о томъ, что фрау Айзеншмидть соглашается быть женой полковника Фукса?
Шарлотта мило улыбпулась.
— Да, Гансъ, полковникъ Фуксъ можетъ послать такую телеграмму!
ПРОРЫВЪ ФРОНТА У ГОРЫ РОЗАНДО.
Сдѣланное сообщеніе начальникомъ штаба союзныхъ армій о наступленіи на юго-восточномъ участкѣ подготовлялось уже давно. Съ самаго начала открытія военныхъ дѣйствій германскому командованію удалось форсировать Рейнъ и прорваться на нѣсколько километровъ на территорію Франціи, гдѣ, послѣ чрезвычайныхъ усилій, германскимъ частямъ удалось сильно укрѣпиться. Главный германскій штабъ уже давно разрабатывалъ ударъ на этомъ участкѣ фронта. По мнѣнію начальника штаба, здѣсь было, самое уязвимое мѣсто на общей линія фронта, отъ Голландіи до Альпъ. Еще въ мирное время Вегезы были исхожены «германскими - туристами - фотографами». Каждое ущелье, каждая скала были занесены на карту, вымѣрены и сфотографированы.
Часто эти «туристы-фотографы» попадались въ руки французскихъ пограничниковъ, происходилъ очередной конфликтъ между Франціей и Германіей. Кроки отбирались. Между канцеляріями министерствъ иностранныхъ дѣлъ Парижа и Берлина начиналась долгая переписка, кончавшаяся тѣмъ, что приносились извиненія, и инцидентъ забывался.
Когда загремѣли пушки на линіи Мажино и на линіи Зигфрида, въ Вогезахъ, послѣ первыхъ кратковременныхъ, но очень ожесточенныхъ боевъ, война перешла въ затяжную позиціонную, напоминающую собой то, что когда-то происходило во времена Великой войны на западномъ фронтѣ. Войска занимали важныя стратегическія вершины, происходила незамѣтная, трудная, полная героизма работа отдѣльныхъ патрулей и группъ развѣдчиковъ. Ночью этотъ участокъ фронта представлялъ собой таинственную, полную жути, картину. То тамъ, то здѣсь вспыхивали разноцвѣтныя ракеты, спокойствіе ночи нарушалось неожиданной, усиленной перестрѣлкой, въ которой доминировала пулеметная дробь. Иногда въ этотъ адскій концертъ вмѣшивались разрывы ручныхъ гранатъ. Затѣмъ, перестрѣлка такъ же внезапно кончилась, какъ внезапно и начиналась. Проходило полчаса-часъ и вновь то на правомъ, то на лѣвомъ флангѣ вспыхивали ракеты, гудѣла легкая артиллерія, перекрывая трескотню выстрѣловъ. Обыкновенно о такихъ ночахъ, какъ главное командованіе союзниковъ, такъ и германское командованіе на утро выпускало донесеніе.
«Ночь прошла спокойно. Лишь наблюдалась усиленная дѣятельность патрулей».