— Куда же ведутъ эти слѣды? — спросила Шарлотта.
Штольцъ улыбнулся. Затянулся сигарой и. ласково посмотрѣвъ на Шарлотту, отвѣтилъ:
— Изъ-за любопытства человѣчество лишилось рая и виной этому была женщина. Я васъ уважаю, фрау Айзеншмидтъ, и вы знаете, что отъ васъ я рѣдко что скрываю, но бываютъ иногда служебныя тайны, которыя нельзя говорить даже человѣку, котораго любишь и уважаешь. А я васъ, фрау Айзеншмидтъ, не только уважаю, но и...
— Хотите сказать, что...
— Да. Шарлотта, я хочу сказать, что я васъ глубоко люблю.
— Я знаю это, Штольцъ, я высоко цѣню васъ.
— Нѣтъ, Шарлотта, я люблю васъ настолько глубоко, что и уже говорилъ о томъ, что можетъ быть мнѣ придется уѣхать, на фронтъ и я бы хотѣлъ, чтобы здѣсь, въ Магдебургѣ остался хотя бы одинъ человѣкъ, которому я могъ бы не только писать, но котораго считалъ бы близкимъ и роднымъ... Шарлотта, будьте моей женой.
— Штольцъ, развѣ такъ дѣлаютъ предложеніе? Развѣ можно такъ сразу неожиданно. Вѣдь мы были всегда только друзьями. Я васъ всегда считала только другомъ и вдругъ..
— Неужели, Шарлотта, вы не видѣли, вы не чувствовали, неужели вы не догадывались...
Въ это время страстную рѣчь Штольца прервало дребезжаніе звонка. Оть неожиданности Штольцъ вздрогнулъ.
— Простите, Штольцъ. Тамъ, кажется, звонили. Я сейчасъ вернусь, — сказала Шарлотта, подымаясь и, идя въ прихожую.
Открывъ дверь, она увидала почтальона, который протянулъ ей телеграмму и далъ расписаться въ книгѣ.
Не входя въ салонъ, Шарлотта у окна въ прихожей распечатала телеграмму. Это была та телеграмма, которую послалъ фельдъ-майоръ Фуксъ.
Если бы кто-нибудь сейчасъ случайно увидалъ Шарлотту Айзеншмидтъ, то удивился бы ея измѣнившемуся лицу. Суровая складка образовалась между бровями. Въ глазахъ замелькалъ стальной, упрямый огонекъ. Губы, вѣчно улыбающіяся, съ такимъ мягкимъ рисункомъ, вдругъ стали суровыми и рѣшительными.
Д — 143 СНОВА ГОВОРИТЪ.
Поспѣшно спрятавъ полученную телеграмму за корсажъ, Шарлотта подошла къ зеркалу, поправила волосы и съ улыбающимся лицомъ вошла въ салонъ.
— Что нибудь новое? Почта? — спросилъ Штольцъ, подымаясь съ кресла.
— Да. Я получила телеграмму изъ Берлина отъ своей тетки, которая пишетъ, что заболѣла и проситъ меня, если у меня есть время и возможность, завтра утромъ быть около нея, такъ какъ врачъ находитъ присутствіе кого-либо изъ родныхъ необходимымъ. Конечно, дѣло, навѣрное, серьезно, такъ какъ телеграмму подписалъ и врачъ.
— Да! Ваша тетушка живетъ всегда въ Берлинѣ? Вы такъ мало мнѣ про нее говорили, — спросилъ Штольцъ.
— Конечно, — отвѣтила Шарлотта. — Уже, кажется, двадцать лѣтъ, какъ тетка снимаетъ одну и ту же квартиру. Ея мужъ былъ регирунгсратъ и десять лѣтъ тому назадъ умеръ, оставивъ теткѣ очень приличную пенсію. Нашъ разговоръ, какъ видно, придется отложить. Вамъ не везетъ, Штольцъ. Я думаю, — проходя въ свою спальню и повернувшись на порогѣ, продолжала Шарлотта говорить. — вы, какъ мой начальникъ, дадите мнѣ отпускъ на нѣсколько дней А пока я попрошу васъ пройти въ кабинетъ и позвонить отъ моего имени въ штабъ отряда и сообщить тамъ, что моимъ замѣстителемъ я назначаю фрейлейнъ Миллеръ. А всѣ распоряженія она у меня найдетъ на столѣ, да и къ тому же адъютантъ отряда фрау Юнкеръ все великолѣпно знаетъ, и поэтому мое отсутствіе не отразится на работѣ. Миленькій Штольцъ, я васъ попрошу также съѣздить ва вокзалъ и взять мнѣ спальное мѣсто на первомъ отходящемъ въ Берлинъ поѣздѣ. Ну, не хмурьтесь, Вы увидите, что все будетъ хорошо. Итакъ, я васъ жду черезъ два часа. Насколько мнѣ помнится, поѣздъ долженъ отойти около пяти часовъ вечера. Правда, вы исполните просьбу Шарлотты? — закончила она, подходя къ Штольцу и протягивая руку.